Вихри враждебные веют над нами…

                  В своем Гулаге, вернее в Гулаге Е.Гинзбург (Солженицын у нее сдул аббревиатуру) ссылается и на ее произведение. И для сравнения их талантов приведем только один момент из «Крутого маршрута», где описывается женский этап во Владивосток на поезде. На просьбу заменить баланду на простую воду, надзиратель (Соловей разбойник так зэчки его назвали) ответил: «Вот что, староста седьмого вагона, это нам с вами никто права такого не давал, чтобы самовольно режим менять. Положено – горячий харч, раз в сутки этапникам, ну и обеспечиваем. А вам дай заместо баланды воду, вы же сами потом жалобы строчить в ГУЛАГ (Главное управление лагерей) начнете. Дескать, нам воду, а наварку – себе…Тем более, что вы шибко грамотные, писать мастера. Так что режим меняться не будет».

                  А вот Солженицын находит злодеяние в том, что на этапе в эшелоне долгое время не давали горячей пиши, а заменяли сухим пайком. Очередное «злодеяние» совершили тогда, когда зеков  в Кенгирском лагере во время забастовок, а затем восстания, хотели лишить пайки, что «они решительно сорвали». Хоть и восставшие, а жрать, то хоцца. Это только пара примеров подтверждающих правоту выводов и суждений и много опровергающих стенания Солженицына.

                  Вывод такой, что никакой он не праведник, ни совесть, ни честь. Почему? Потому, что он не любил советских людей, не любил советский народ, не любил советское государство. Выше мы отмечали ненависть его к коммунистам, комсомольцам, рабочим, презрение к интеллигенции, к военным (генералитету), студентам, писателям персонально – русским, кроме крестьян. Однако нет, и крестьян русских он презирал. Так, в томе 7 на стр. 365 он пишет о ссыльных эстонцах: «Она полюбила сибирскую скотину, находя ее добрее эстонской, и не привыкшие к ласке коровы лизали ей руки». Значит так, скотина русская – добрая (он же ее кушал), а русские люди, естественно, не хорошие, так как не ласковые коровы не лизали русским бабам руки. Во лизнул, так лизнул эстонскую нацию, а за что? Даром Солженицын ничего не делает. И  писал он Гулаг где? Да в Эстонии, ставшей родной, где «скрывали» рукописи книги и куда он приезжал всех,  его ослушавшихся, описивать.

                  Нелюбовь его к России проявилась в том, что он оправдывает продажу царем Аляски, злорадствуя в том, что русские танки не смогут посуху войти в Америку. Что это за суждения? И кто до такого,  умствования, на уровне  маразма, кроме Солженицына, смог додуматься?

                  В этой же главе он  воздает хвалу немцам, благовоспитанность которых противостоит «…распущенности прилагерного мира – по чистоте и строгости нравов». (Что, лагерный мир, такой же, как и немецкая нация? Наверно прав Солженицын). Далее пишет о достоинствах греков, корейцев.  А чеченцев, расхваливая их,  назвал  ворами: «Они принесли в мирный, честный дремавший Казахстан понятие: «украл», «обчистил»…Они могли угнать скот, обворовать дом, а иногда и просто отнять силою…И вот диво – все их боялись». Возвеличивая кровную месть, он пишет: «Но резня это, кажется, не так уж бессмысленна; она не пресекает горских  наций, а укрепляет их».

                  «Не так много жертв падает по закону кровной мести, но каким страхом веет на  все окружающее!». Наверно, таковы Западные ценности, ведь там он их нахватался. Как и лжи, которую он сам и признает. Так, о  калмыках он пишет: «Калмыки – не стояли, вымирали тоскливо. (Впрочем, я их не наблюдал)». А зачем утверждаешь такие страшные вещи, обвиняя общество и государство, в том, что ты  «не наблюдал». А по «наблюдениям» мадам статистики в 1920г. в Калмыцкой АССР проживало 112 тыс. чел., а в 1959 – 185 тыс. чел. – так они «вымирали».

                  Описывая быт чеченцев (скорее описивая, как он проделывал со всеми остальными делами, ему неугодными) Солженицын пишет: «Они построили себе сакли – низкие, темные, жалкие, такие, что хоть пинком ноги их, кажется, разваливай…Они ели, пили, молодые еще и одевались». Во, охальник,  он, что всех остальных голыми «наблюдал»?

                  Лично я «наблюдал», эти нации наяву более 30 лет. И жил я в том регионе – ссыльном (голодной Степи). Да, действительно после переселения жизнь их была очень тяжелой, но ведь сверхтяжелой после войны была жизнь во всей Европейской части СССР. А в годы войны, кроме как у фашистов и их пособников, не было вообще никакой жизни. Чеченцы, да и другие народы это прекрасно понимали, о чем я сужу из общения с ними до сих пор. Не дошло это только до Солженицына, как и впрочем, и ему подобным.