Викинг

Счастливое завершение столь драматической ситуации резко подняло настроение, которое в последнее время оставляло желать лучшего. Виной тому были события в городе. Мелкие стычки двух уголовных группировок грозили перерасти в войну. Лично Перстня это мало волновало — пусть хоть до последнего человека друг друга перережут. Еще и лучше будет — не придется опасаться непредсказуемых выходок некоторых возомнивших о себе авторитетов.

Но у Перстня был арсенал. И имелась голова, которой он за него отвечал. Сама по себе война уголовников арсеналу никак не угрожала. Опасность могли представлять только действия правоохранительных органов по ликвидации этой и профилактике будущих войн. Гипотетическая, прямо скажем, опасность. В крупных городах уже привыкли к регулярному сведению счетов крупными преступными кланами и милицию это, похоже, даже радовало. Мол, в данном случае чем больше забот будет у похоронных контор, тем меньше — у правоохранительных. Но в отличие от больших центров, в маленьких городках еще не ощутили всех прелестей уличных перестрелок. И в случае прямого столкновения группировок мирному сосуществованию двух систем: уголовной и правоохранительной, может прийти конец. Менты начнут шерстить всех подряд и, не исключено, выйдут на арсенал.

Именно этого больше всего опасался Долгорукий, не зря же он предупреждал Перстня: в случае каких-либо разногласий между Седым и Жерехом немедленно ставить его в известность. Но Перстень начало конфликта проморгал и теперь боялся сообщать о нем Долгорукому, потому, что за столь позднее реагирование ему может здорово влететь. И не сообщать было страшно, поскольку в случае войны велика угроза обнаружения властями арсенала. А то, что сделают с Перстнем в этом случае, не снилось даже режиссерам фильмов ужасов.

И все же Перстень решил Москве ничего не сообщать. Но не потому, что к старости стал мазохистом. Просто интуиция подсказывала — настоящей войны ни Седой, ни Жерех не допустят. Им самим еще жить хочется.

* * *

— Его соперник — мастер спорта по боксу…

Последние слова ведущего утонули в аплодисментах и оглушительном свисте. Разогретая публика встречала на «ура» нового гладиатора. И только Викингу с каждым поединком становилось все скучнее и скучнее. «В перерыве после окончания первого круга ухожу», — твердо решил он.

Бои без правил оказались очередным спортивным состязанием с уклоном в шоу: причем, с довольно жесткими, несмотря на название, правилами. В них запрещались удары в пах, горло, глаза, приемы, с помощью которых можно было изувечить либо убить противника, то есть то, что наиболее эффективно в реальном бою. Соответственно, противники вынуждены контролировать себя, чтобы ненароком не нанести этот самый запрещенный удар — непозволительная роскошь во время схватки не на жизнь, а на смерть. К тому же большинство спортсменов, встречаясь с явно более слабым соперником, начинали играть на публику, проводя зрелищные, но не нацеленные на кратчайший путь к победе действия.

Людей, которые валили валом на бои без правил, в детстве, видимо, сильно волновал один вопрос: кто сильнее, тигр или лев, немецкая овчарка или восточно-европейская. Теперь они с непонятным остервенением спорили, кто кому вышибет мозги: каратист — борцу, борец — боксеру или боксер — каратисту. Почему-то забывая, что все в первую очередь зависит от степени подготовленности и психики конкретного бойца, будь он кик-боксером, дзюдоистом или тхэквондистом. Впрочем, на этом обстоятельстве во время проведения боев без правил не принято акцентировать внимание.

Соперником боксера оказался каратист, обладатель черного пояса. Но чувствовалось, что этот пояс он получил совсем недавно и еще не решил, что с ним делать. Каратист начал встречу довольно весело. Он стал наскакивать на противника, усердно размахивая ногами. Но боксер успел привыкнуть к подобным антраша. Он ловко сократил дистанцию и выдал короткую серию ударов. Каратист, как подстреленная птица — крылом, в последний раз неловко взмахнул ногой и рухнул на арену. Ошарашенный такой легкой победой, боксер только удивленно пожал плечами. Мол, хлипкий нынче пошел каратист. Знал бы, часа два гонял бы его по арене на потеху зрителей.

В следующем поединке выступал представитель одного из русских стилей. Из слов ведущего следовало, что этот стиль настолько древний, что корни его искать уже бесполезно. Сохранилось только предание, что давным-давно один из его представителей был назначен настоятелем Шаолиньского монастыря в день основания последнего.

Викинг оживился. В древней книге упоминалось, что некоторые воины-русичи копировали действия находившихся на службе у царя берсерков. Конечно, суть самой системы они понять не могли, но умудрились перенять многие приемы рукопашного боя. Викингу стало интересно, на что способны представители, грубо говоря, кастрированного искусства берсерков, тем более в схватке с таким серьезным противником, как мастер кун-фу.