Викинг. Бог возмездия

– И все же, – сказал тот, пристально глядя на старика, – я не зря проделал такой долгий путь и не уйду, пока не услышу самого ярла.

Слова Сигурда вызвали сильное неудовольствие свиты Белой Бороды. Воины снова сомкнули щиты, что не осталось без внимания спутников Сигурда. Свейн поднял огромный топор, а Вальгерда и Улаф напряглись. Белая Борода передернул плечами, и на мгновение Сигурду показалось, что сейчас он поведет в бой своих людей, чтобы те могли достойно завершить жизнь. Однако после короткой паузы он жестом показал пришедшим с ним воинам, чтобы они заняли позиции с двух сторон от незваных гостей, и тяжело вздохнул.

– Тогда пойдем со мной, и ты сможешь встретиться с ним, – сказал он, поворачиваясь к дому Хакона.

Они вместе направились к двери, такой широкой, что в нее могли одновременно пройти трое мужчин с плечами, как у Свейна. Впрочем, собрать трех таких воинов в одном месте было непросто.

Сигурд видел, что его рыжий друг смотрит на огромную дверь и спрашивает себя: имеет ли она отношение к истории Улафа, и ее ли ярл Брандинги привез через два фьорда в Квиннхерад и прибил к вражескому порогу, чтобы доказать свою правоту.

– Оставь оружие здесь, – сказал Белая Борода, указывая копьем на подставку, стоявшую под навесом крыши, и Сигурд усомнился, что гнилая солома защитит его меч от воды.

– Я войду один, – сказал он.

– Да, и мы оставим себе свои клинки, если ты не против. И даже если против, – сказал Улаф, когда Сигурд снял меч и протянул его ему.

– Когда мы в прошлый раз сняли оружие, хозяин дома попытался нас убить, – сказал юноша, чтобы объяснить, почему он оставляет снаружи свою свиту вооруженной.

– И он пытался прикончить нас элем, у которого был вкус лошадиной мочи, – добавил Свейн, который с удовольствием протянул бы свой рог, чтобы его наполнили.

Белая Борода кивнул.

– Теперь я понимаю, почему ты не доверяешь людям, – сказал он Сигурду и перевел взгляд на Свейна и Улафа. – Я вам кое-что пришлю, чтобы вы могли смыть вкус соленых брызг.

Улаф благодарно склонил голову, когда Белая Борода попросил троих воинов следовать за ним – семеро остались снаружи вместе с гостями.

Свейн кивнул в сторону двери.

– Посмотри, Сигурд. Должно быть, они сорвали ее с петель, пока еще было время, потом поставили на место.

Белая Борода услышал Свейна и, нахмурившись, посмотрел на дверь. Потом кивнул, словно извлек из памяти древние воспоминания, и распахнул огромную дверь. Сигурд успел заметить на ней следы огня – черные языки на обожженном дереве, появившиеся, когда за ней пылал зал обреченного ярла, – представил крики тех, кто сгорел здесь заживо; наверняка там находились не только воины, но еще и женщины с детьми. Такой поджог был ужасным деянием, а этот ярл – до мозга костей хладнокровным убийцей.

Сигурд надеялся, что Хакон сможет стать таким.

Глаза Фьёльнир потемнели от стального серого к черному, когда Сигурд вошел в зал, прищурившись, чтобы хоть что-то увидеть в темноте. В нос ему ударили запахи влажной шерсти и мокрой псины, пота и мочи, людей и мышей. Кроме того, Сигурд уловил вонь гниющего дерева и старой соломы, которую следовало сменить много лет назад. Сигурд слышал, что однажды из соломенной крыши «Дубового шлема» в тарелку его отца упала крыса, поднял взгляд, с трудом различил в тенях толстые балки и подумал, что здесь мог пойти дождь из крыс, мышей и мертвых птиц. На балках сейчас лежали помосты и столы для пиров и празднеств, но создавалось впечатление, что они давно стали частью потолка; вероятно, их не снимали многие годы.

– Тебе следовало бы увидеть этот зал много лет назад, – пробормотал Белая Борода, давая Сигурду возможность все рассмотреть.

Два ряда потолочных столбов – юноша не смог сосчитать их – уходили в темноту; вдоль них до самого конца зала с двух сторон шли ряды скамей, застеленных овечьими шкурами. В центральном проходе имелось два очага, но лишь в одном, расположенном в дальнем конце, пылал огонь, и там на скамьях кто-то сидел. Пока Сигурд шел за старым воином, его глаза приспособились к сумраку, и он разглядел, что это женщины, которые что-то шили или готовили еду у огня в тусклом свете, пробивавшемся сквозь дым из отверстия над очагом. Женщины продолжали работать, но их глаза следили за Сигурдом и его птицей.

Одна из них, трудившаяся за ткацким станком, посмотрела на Белую Бороду и вопросительно приподняла бровь, однако пальцы ее не потеряли ритма, и Сигурд подумал, что она может быть женой старого воина. Напротив женщины Сигурд разглядел низкий стол с чашами и тарелками. Вокруг были расставлены походные сундучки, и Сигурд понял, что Белая Борода и его соратники сидели за столом, когда их побеспокоил расплескавший молоко раб, который сейчас зажигал новые светильники, стоявшие вокруг или свисавшие с потолочных балок.