Викинг. Бог возмездия

– Посмотри на меня, Свейн, – попросил Сигурд; его друг поднял голову и встретился с ним голубыми глазами. Сигурд кивнул. – Я, точно маленькая рыбешка, сумел проскользнуть в сеть и единственный не стал жертвой предательства, погубившего моего отца и братьев. Может быть, мне повезло. Или Один сохранил мне жизнь по только ему известной причине.

– Какая разница, приятель, – выпалил Улаф. – Ты жив, а в твоем возрасте это лучше, чем быть мертвым.

– Нет, дядя, – возразил Сигурд, – все не так просто.

– Просто не бывает никогда, – проворчал силач.

– Вы знали моего отца. Что он стал бы делать, если б не погиб? – Сигурд заметил, как его друзья переглянулись, а потом посмотрели на Улафа, как будто ждали, что он ответит, но вместо него заговорил Солмунд:

– Даже будь он самым простым свинопасом, а не ярлом, Харальд отомстил бы тем, кто его предал. Так поступил бы любой, кто достоин своих предков.

Сигурд посмотрел на Улафа.

– Неужели вы думаете, что я поступлю иначе? Стану прятаться до конца жизни, радуясь, что не погиб с остальными?

В ответ на его вопрос Свейн отвернулся и сплюнул в жижу у себя под ногами.

– Мы не были бы здесь с тобой, если б считали тебя трусом, Сигурд, – сказал Улаф. – Мы могли бы принести клятву верности другому ярлу – может, Рандверу, – потому что даже Бифлинди нашел бы для нас дело, если б мы поцеловали его оружие и произнесли правильные слова.

– Однако вместо того, чтобы пить мед другого господина, вы стоите по колено в болотной жиже, надеясь, что я верну честь своей семье, – продолжал Сигурд, и никто не стал этого отрицать. – Но я не знаю, что нужно делать, я ведь не ярл. У меня нет ни тэнов, которым я мог бы отдавать приказы, ни серебра, чтобы купить хороших воинов.

– И у тебя его не будет, если он и дальше будет швырять его в болото, – заметил Улаф, наставив палец на Асгота.

– Повтори это сегодня ночью, Улаф, – презрительно бросил годи, – когда почувствуешь на своем лице вонючее дыхание духов и увидишь в темноте мерцание блуждающих огней.

Его слова заставили Улафа замолчать, а Локер оглянулся через плечо. Сигурд же снова повернулся к ольхе.

– Вот почему мы здесь. Я пришел за ответами. – Он взглянул на Асгота. – Хочу показать богам, что, пусть они и отвернулись от моего отца, я – сын Харальда и не намерен бездействовать и искать очаг, чтобы погреться возле него. Пусть Лорд Копья испытывает меня предательством, пусть швырнет в волчью яму, если такова его воля. Но ему придется обратить на меня внимание. И если он верен своему имени, которое, как известно всем, означает «ярость», он станет направлять меня, пока я буду висеть на этом дереве. И тогда я узнаю, что делать; мне покажет Один.

Гендил взглянул на Улафа, который выпучил глаза и оскалился, раздувая ноздри.

– Ты думаешь, я пришел сюда, чтобы смотреть, как ты повесишься на дереве? – крикнул он.

– Тебе нет необходимости смотреть, дядя, – возразил Сигурд.

– Девять полных ночей Один висел на овеваемом ветрами дереве Иггдрасиль, – начал Асгот. – Вы все хорошо знаете историю. Без еды и воды, пронзенный копьем. Он пожертвовал себя самому себе, пока с диким криком не смог дотянуться до рун и взять их. Из глубин под корнями Мирового Дерева и логова Нидхёгга он узрел тайны смерти.

– Ты умрешь, проклятый болван, – выпалил Улаф, не обращая внимания на Асгота.

– Возможно, – не стал спорить Сигурд.

– Ставлю мое наручное кольцо, что тебе удастся привлечь внимание Одноглазого, – заявил Солмунд.

– Точно; мы услышим, как он потешается над его дуростью, – добавил Улаф, борода которого, мокрая от слюны, топорщилась в разные стороны. – Альви, веди нас назад, парень, пока мы тут не утонули.

– Я остаюсь, дядя, – сказал Сигурд.

– Если он останется, то и я тоже, – заявил Свейн и демонстративно замер на месте, не обращая внимания на погружавшиеся в трясину ноги.

Убедившись, что его все услышали, он с громким хлюпаньем, слегка испортившим героический жест, вытащил сначала одну ногу, потом другую.

– У меня просто сил не осталось, чтобы проделать весь путь назад, – сказал Солмунд, – да и заблудиться в темноте совсем не хочется. – Он показал на холм, на котором росла ольха. – Похоже, это единственное сухое место на расстоянии полета стрелы. Ну, что скажешь, Улаф? Мы вполне можем попытаться устроиться тут поудобнее, согласен? А парень пусть делает, что должен.

Улаф, не в силах справиться с удивлением, покачал головой и наградил Сигурда мрачным взглядом.

– Скажи мне, что ты не позволишь ему тебя резать, когда будешь висеть там, – попросил он, махнув рукой в сторону Асгота.

– Всего лишь маленький разрез, – ответил Сигурд, взглянув на годи, который снял с плеча веревку и принялся тереть натруженное плечо.

Улаф фыркнул и прорычал проклятие.

– Болотная вонь лишила вас способности соображать, – заявил он, оглядывая всех по очереди и постучав себя пальцем по голове.

«Может, и так», – подумал Сигурд, а его товарищи стояли и смотрели на него, все, кроме Улафа, как будто опасались, что он вот-вот вытащит нож, выколет себе глаз и отдаст его в качестве платы за то, чтобы напиться из Колодца мудрости Мимира.