Викинг. Бог возмездия

– Она не выйдет за Амлета, – возразил Сигурд, – и ни за кого другого по выбору Рандвера. Свадьбы не будет.

Улаф опустил голову и поднял руку, чтобы его успокоить.

– Значит, они ее не тронули, – продолжал он, решившись на такие слова, потому что это было очень важно.

Сигурд прекрасно понял, что тот имел в виду под словами «не тронули». Он понимал, что Улаф прав, и это радовало.

И все же, чтобы Руна стала женой сына вонючего предателя?..

– Я не хочу об этом говорить, дядя, – сказал Сигурд.

– Ладно, – ответил Улаф.

Сигурду казалось, что кто-то подобрался к нему ночью и воткнул в череп топор. Солнце уже начало свой путь над заснеженными вершинами гор, когда они, наконец, опустили головы на застеленный тростниками пол и закрыли глаза. Довольно скоро хороший эль Гуторма закончился, и им пришлось довольствоваться кислой дрянью. Карла нельзя было упрекнуть в отсутствии гостеприимности, хотя не вызывало сомнений, что он рассчитывал на следующий день восполнить свои потери за счет Сигурда и его команды. Они пили до тех пор, пока их бороды и рубахи не промокли, и ни один не смог пройти по древку копья, не свалившись с него – идея Улафа, решившего, что это будет веселая игра. На улице закукарекал петух, и Свейн пробурчал, что найдет его и съест, если сможет подняться на ноги.

Потом они слушали Хагала, который рассказал кровавую историю про месть молодого героя Сигурда, победителя дракона, обокравшего Фафнира. Сигурд был не настолько пьян, чтобы не почувствовать смущение из-за темы, выбранной скальдом, особенно когда дело дошло до той части, где говорилось, что великий герой превосходил всех остальных людей силой, талантами, храбростью и целеустремленностью. И все же Гуторму и его людям было полезно услышать, каким богатым стал герой Сигурд благодаря своей отваге и мастерству. Впрочем, Хагалу хватило ума остановиться в том месте, где речь шла о дальнейших печальных событиях. Или Сигурд просто отключился к тому времени.

Сейчас они поднимались на холм вместе со всеми жителями деревни – так им, по крайней мере, казалось – по старой каменистой пастушьей тропе. Всех вокруг переполняло возбуждение от предстоящего события; всех, кроме отряда Сигурда – они щурились на солнце, отчаянно потели и пребывали в мрачном настроении.

– У меня такое ощущение, будто злобный тролль оторвал верхушку моего черепа и нагадил внутрь, – сказал Локер, вытирая грязь со лба.

Они взяли копья и все свое боевое снаряжение, кроме щитов, которые оставили в медовом зале Гуторма.

– Это ерунда, Локер, – заявил Аслак. – Когда я смотрю на тебя, то вижу двух Локеров.

– Хуже такого даже не представить, – сказал Гендил.

– Фу ты! Ваши мозги не в состоянии справиться с элем! – проворчал Улаф, хотя на самом деле выглядел таким же несчастным, как и остальные. – Когда мне было столько, сколько сейчас вам, в Бокнафьорде плескалась не вода, а сладкий мед, и я каждое утро с открытым ртом плавал из Скуденесхавна в Квитсёй.

Все рассмеялись, несмотря на отчаянную головную боль, но Асгот отмахнулся от похвальбы Улафа, подняв вверх руку с длинными пальцами.

– Я помню, как тебя вывернуло прямо на сапоги Слагфида в тот день, когда Харальд забрал торк ярла у Ансгара Железной Бороды, – сказал он.

– Я был там, – вмешался Солмунд. – Слагфид выбросил те сапоги в выгребную яму и сказал, что лучше будет ходить босиком, чем терпеть этот жуткий запах.

– Эй, рыба, которую мы ели, была тухлой! Вот почему меня вырвало, – возмутился Улаф.

Послышались смешки, а потом все снова замолчали, видимо, погрузившись в пропитанные элем страдания. Но скорее всего, подумал Сигурд, каждый вспомнил прежние времена, когда их друзья и родные были живы и в медовом зале Харальда звучал громкий смех, проходили великолепные пиры, где эль лился рекой, а их участники похвалялись своими подвигами. Но все осталось в прошлом.

– Смотрите, Гуторм и его пес, – сказал Свейн, показывая на тропинку впереди.

– Пусть он и раб, но человек на такой цепи – печальное зрелище, – заметил Улаф.

Гуторм и его друзья медленно поднимались вверх по склону холма, и карл вел на цепи молодого мужчину с темными волосами, держа в руке цепь, другой конец которой был прикреплен к кольцу у раба на шее. Эйд нес топоры и мечи, Альвер, шагавший за ним, взвалил на плечи несколько копий. Фастви тоже шла с ними в толпе женщин, весело смеявшихся и переговаривавшихся между собой, как будто они направлялись на рынок.

– Все это напомнило мне волка Фенрира, – проговорил Сигурд, глядя на раба Гуторма и заметив, что жители деревни показывают на него пальцами и трещат, точно сороки, хотя и стараются держаться подальше.

– Правильнее перерезать непокорному рабу горло в качестве жертвы Локи Проказнику, чем спать с одним открытым глазом, – заявил Асгот, и все с ним согласились.

– Может, именно это Гуторм и собирается сделать, – предположил Аслак. – Зачем еще он ведет раба на цепи?