Викинг. Бог возмездия

– Значит, забудем о нем, – сказал Хромой. – Как все вы видите, я привел с собой еще одного воина. Готов ли кто-нибудь с ним сразиться? – По толпе прокатился шепоток, и все глаза обратились на бойца, выпятившего грудь и попытавшегося превратить свое лицо в гранитную маску. – Я поступлю великодушно и позволю ему участвовать в схватке, несмотря на серьезные потери, которые понес сегодня.

Казалось, ставленник Хромого стал на фут выше с тех пор, как Сигурд смотрел на него в прошлый раз; его уверенность в себе расцветала с каждым мгновением, когда он понял, что ему не придется вступать в схватку с рабом на цепи.

– Именно для этого мы сюда и приехали, – заявил Ин-Хальти. – Мой человек готов сразиться с любым из здесь присутствующих, если, конечно, за ним не стоит бог.

– Кто видел, как дерется этот человек? – спросил Гуторм и обвел правой рукой толпу.

Зрители в толпе качали головами или отвечали, что никогда не видели этого воина.

– Хорошо, – продолжал Гуторм, – в таком случае, нам нужно найти ему противника, которого также никто не знает. Тогда состязание будет честным, и вы не станете возмущаться исходом.

– Как насчет тебя, Улаф? – крикнул Эйд. – Ты выглядишь как человек, много раз слышавший пение меча. Да и бринья, которую ты выставляешь напоказ с того самого момента, как тут появился, у тебя великолепная. Ты сразишься с воином Хромого?

Однако Гуторм отмахнулся от вызова Эйда взмахом руки.

– Ты спятил, Эйд? – сказал он. – Улаф – наш гость. С какой стати он станет рисковать своей жизнью?

– Потому что его юному другу из Скуденесхавна нужно серебро, и Улаф может его выиграть, если он настолько хороший боец, насколько можно судить по его боевому снаряжению.

По толпе зрителей пробежал шепоток, и все глаза обратились на Сигурда.

– Трепливый козел, – пробормотал Солмунд, потому что большинство собравшихся наверняка знало, что выпало на долю ярла Харальда из Скуденесхавна и его людей. Более того, многие слышали, что младшему сыну ярла Сигурду удалось ускользнуть из сети, раскинутой конунгом, и, возможно, до них дошел слух, что годи Харальда превратился в лиса и отгрыз собственную лапу, чтобы не утонуть в шхерах недалеко от Авальдснеса.

– Я готов сразиться с любым, кого ты выберешь, – крикнул Улаф, выступив вперед, чтобы отвлечь всех от Сигурда.

– Нет, дядя, – вмешался юноша, схватив его за плечо. – Эйд выставил нас напоказ. Посмотри на них, они пытаются понять, что я собой представляю. Я сам сражусь с человеком Хромого.

– Послушай меня, парень, – мрачно нахмурившись, сказал Улаф, – я буду с тобой до самого конца, каким бы он ни был, но ты не мой ярл. Пока.

– Извини, дядя, – вмешался Свейн, который встал перед Улафом, выставив перед собой боевой топор; Улаф был крупным мужчиной, но Свейн уже и сейчас напоминал громадную гору.

– Уйди с дороги – или давай пусти эту штуку в дело, прежде чем я вырву твои руки и засуну их тебе в глотку, – презрительно бросил Улаф, однако Свейн даже не пошевелился.

Зато Сигурд направился к Камню и черноволосому рабу, сидевшему у его основания, и повернулся лицом к толпе зрителей.

– Я – Сигурд, сын ярла Харальда из Скуденесхавна, которого предал конунг-клятвопреступник Горм. И я готов сразиться с воином Ин-Хальти.

Он увидел, как загорелись все глаза, в том числе Гуторма, который понял, что его репутация спасена. Что бы сейчас ни произошло, его гости увезут с собой великолепную историю, а это почти так же хорошо, как полный серебра кошель.

– Ты оказал нам честь, Сигурд Харальдарсон, и мы принимаем твое предложение, – сказал Гуторм.

Сигурд кивнул и, повернувшись, посмотрел на своих друзей, чтобы убедиться, что они не устроили мордобой, но Улаф и Свейн стояли бок о бок и наблюдали за ним. Даже Улаф знал, что должен отступить, потому что сейчас речь шла о гордости, и у Сигурда не оставалось выбора, кроме как плыть по ее течению.

Сам Сигурд ругал себя за глупость. Он был еще слаб после тяжелого испытания на дереве, и от одной только мысли о сражении у него вспотели ладони и внутри все сжималось. Но стать достаточно сильным, чтобы выступить против ярла Рандвера и конунга Горма, он мог только в том случае, если ему удастся привлечь на свою сторону людей, которые последуют за ним в кровопролитную схватку. Но они никогда этого не сделают, если он станет прятаться за спинами других, когда брошен вызов.

Сигурд взглянул на воина Хромого, стараясь оценить его. Он не был крупным, но в его глазах пылали высокомерие и огонь, заставившие Сигурда удивиться, что он не обратил на него внимания раньше. С другой стороны, этот воин буквально выступил из тени другого бойца Ин-Хальти, великана, забытого всеми и лежавшего в высокой траве, – хоть топор, по крайней мере, из его головы вытащили.

– Сигурд, какое оружие ты предпочитаешь? – спросил Эйд.

Не вызывало сомнений: он хотел, чтобы вызов принял Улаф, но его вполне устраивало то, что его место занял Сигурд. Эйд не сомневался, что Сигурд потерпит поражение, и это причинит Улафу гораздо более сильные страдания, чем клинок, вонзившийся под ребра.