Викинг. Страсти по Владимиру Святому

Владимир хотел сказать, что предательство Блуда и глупость Ярополка, но промолчал. Но не смог промолчать о другом:

– В Киеве вдоль всего Днепра и на Почайне стоят ладьи купеческие. Самые разные – и наши, и христианские, и иудейские… Если буря налетает, то всех топит. Как и град посевы у всех одинаково бьет – и у тех, кто крестился, и у тех, кто Велесу молится. В чем разница? И солнце светит одинаково.

Волхв убеждал, что на Русской земле правят свои русские боги, но Владимир возражал:

– Наши боги правят на нашей земле, как Один или Тор, если там живешь, то им требы приносить надо. А вот те, у кого единый бог, будь то иудеи, христиане или магометане, защищает их по всей земле, и они приносят требы своему богу, а не местному, где бы ни жили.

И снова волхв предупреждал князя, что с огнем играет, боги обиды не прощают:

– Откажешься от них, пеняй на себя.

Не отказался, но расспросы продолжил. Теперь уже у служителей других вер.

Каким чудом об этом сомнении узнал иудей, неизвестно, но пришел беседовать первым.

– Один Бог есть, князь Владимир. Яхве это.

Рассказывал о главном в своей вере, о правилах поведения, о Торе, о том, что иудеи по всему свету едины.

– А Земля ваша где?

Развел руками собеседник, мол, разбросал Бог евреев по всей Земле.

– Чтобы всех в свою веру обратили? Проповедовать, как вон христиане ходят с крестами?

Снова чуть смутился иудей:

– Нет, князь, – голос вкрадчивый, тихий…

Владимир уловил, что что-то здесь не так, продолжил настаивать:

– Разве вы не учите своей вере всякого, чтобы больше единоверцев было?

– Иудейская вера – вера избранных. Нам не нужны все подряд.

– Потому в Хазарии каган и его окружение иудейское, а остальные магометане? – догадался Владимир.

– Ты прав, князь, очень прав…

– Хорошо, иди, я подумаю над твоими словами.

Он подумал.

Не так уж давно князь вынес капище за пределы теремного двора, чтобы приносить требы Перуну и другим богам вместе с киевлянами, стал приглашать лучших людей, а потом и просто желающих на дружинные пиры, сделал все, чтобы стать в Киеве своим, чтобы быть выше, но среди остальных. Он иначе не мыслил себе жизни, потому как сидеть, запершись в замке, оградившись даже от собственных горожан, это не дело. Да, князь во главе, поскольку самый сильный, самый умелый, лучший.

Так у викингов – вождь непременно лучший воин, он до самой смерти, вернее, гибели не может стать слабее, в том залог выживания племени. Люди пойдут за тобой куда угодно, если будут знать, что ты один из них, только лучший. При этом ты можешь быть предателем, подлецом, кем угодно, но самым удачливым, самым умелым, самым сильным.

Это Владимир уяснил для себя на острове у варягов навсегда. Ты можешь обмануть врагов? Хвала тебе, если это принесет пользу твоей дружине, твоему племени, твоему народу. Мало кто задумается, прав ли ты, если ты успешен.

Но если проиграешь, непременно спросят, достоин ли быть во главе.

Все законы викингов твердили, что вождь должен быть выше, но среди своих людей. Тот, кто пытается совсем отгородиться, обычно долго не живет.

Иудей предлагал ему отгородиться с самого начала, став избранным в вере. Но если князь примет иудейскую веру, то какими останутся другие русичи?

Нет, иудейская вера князю Владимиру не подходила совсем.

– Недаром вас раскидал Бог по всей Земле. Не про нас такое…

– Князь Владимир Святославич, наслышан о твоих богословских беседах. Говорят, ты о вере расспрашиваешь? Не слушай иудеев, они лживы.

Владимир смотрел на огромную шапку из яркой ткани, накрученную вокруг небольшой головы, и думал о том, кто же разносит эти слухи.

– Ты хочешь рассказать о своей?

– Если ты пожелаешь выслушать.

– Говори, – согласился князь.

Велеречивый старик подробно поведал о пророке Мухаммеде, о Коране, о прелестях загробной жизни в обществе семи десятков гурий, о свете ислама. Уже наслышанный о запретах и ограничениях иудаизма, Владимир поинтересовался запретами ислама.

Запрет кушать свинину его просто покоробил, а вот запрет на вино рассмешил:

– Да как же не пить, когда пир? Что вы на пирах пьете?

– Только воду, князь. Пьяный человек неразумен, он подобен свинье.

– Наверное, но без медов какое же веселье? Нет, все хорошо в меру, нам без медов и веселья никак. Никакие гурии твои не помогут. И с ними лучше тоже после хорошего меда дело иметь. Нет, не пойдет.

Священник обиделся, но возразить ничего не смог.

Еще одна беседа состоялась почти нечаянно. Монах-франк пришел просить разрешения проповедовать в Киеве. Ему посоветовали сначала обратиться к князю, вот он и обратился.

После долгого и тяжелого пути монах был изможден, невероятно тощ и столь же грязен. Оглядев его с ног до головы, князь вдруг приказал отмыть его, накормить и уложить спать:

– Завтра придешь, о твоей вере побеседуем, а пока прими мое гостеприимство.

На следующий день монах выглядел уже куда лучше, хотя худоба никуда не делась.