Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Вальдемар II Датский, принимая знатного исландца, заехавшего в Данию по дороге в Рим, подарил гостю «доброго коня и другие почетные подарки» и вообще принимал гостя крайне радушно[1611].

Знатный Торир из Стейга получил от конунга Харальда «кленовую чашу, обрамленную позолоченным серебром и с ручкой из позолоченного серебра сверху, всю наполненную монетами из чистого серебра», а также «две золотые гривны, обе весом в марку» и темно-пурпурный плащ на белом меху, который конунг снял со своего плеча, пообещав Ториру почет и свою дружбу. Впоследствии из этого плаща был сделан алтарный покров[1612].

Еще одна ситуация с даром описана в «Саге о Гисли»: человек, придя извиняться перед влиятельным родичем за дерзость, преподнес ему в дар меч с резной рукояткой, так что потом был в чести у этого родича, который пообещал подарки в ответ. В той же саге рассказывается, что герой подарил сестре, побратиму и зятю «кусок обивочной ткани длиной в 60 сажен, головное покрывало в 20 локтей [длиной], с тремя парчовыми полосами во всю длину, а еще три умывальных таза, отделанных золотом» (гл. XII). Купец Торстейн Красивый подарил золоченый меч воспитаннику хёвдинга Торстейна Белого, получив в ответ «благодарность, как положено»[1613]. Снорри (из «Саги об исландцах», гл. 90), расставаясь с братом, подарил ему позолоченное копье, заявив, что «им не подобает расставаться без подарков, учитывая то, сколь редко они встречаются».

Итак, из приведенных примеров видно, что короли, как и богатые люди, дарили друг другу и своим приближенным, а также иным людям, особенно знатным, в поддержке которых нуждались, драгоценные металлы в виде изделий или на вес, дорогое оружие, воинское снаряжение, ткани, нарядную одежду, хороших лошадей и их убранство, меха, ювелирные украшения — кольца, браслеты, нашейные гривны и т. д., корабельный парус и даже корабль. Ценность и вид подарка зависели от состояния и положения обеих сторон. Обычно подарки делались на пире или во время гостевания, а также при встрече и расставании и преследовали вполне определенные цели: закрепляли дружбу, соседство и союзничество, преданность служилых людей, демонстрировали богатство и широту натуры, что вызывало не меньшее уважение, чем трудолюбие, мастерство в какой-либо области и отвага. Равные по положению люди обменивались примерно равноценными дарами. Король обычно жаловал своим дружинникам и знатным людям драгоценные вещи в знак милости или того, что он ценит данного человека, дорожит им, заинтересован в его службе или расположении.

Престиж дарившего неизменно повышался и оказывался выше, чем у того, кто эти дары получил. Поэтому в среде людей, примерно равных по статусу, дар полагалось соответствующим образом отдаривать, в противном случае нарушалось равновесие престижей[1614]. Если кто-либо не мог или не хотел отдарить равноценным даром, он не брал подарок.

Итоги очерка

Итак, хотя и пир, и дар подчас могли использоваться в неблаговидных целях, но в подавляющем большинстве случаев повседневной жизни они выступали важными факторами социализации, выстраивания отношений между отдельными людьми, внутри отдельных слоев и групп населения, а также в качестве скрепляющих общество обычаев.

«Ярлы, херсиры и дружинники, — свидетельствует „Младшая Эдда“, — называются в кеннингах „друзьями, собеседниками или сотрапезниками конунга“» (курсив мой. — А.С.). И далее в тексте пересказываются стихи скальдов Халльфреда, Снэбьёрна и Арнора, в которых содержатся такие кеннинги, как «советник вождя», «собеседник князя», «сотрапезник властителя», «друг конунга»[1615]. Именно эти люди и составляли высшую элиту общества — двор короля, общность «его верных», помогающих королю в реализации его функций правителя и отчасти берущих эти функции на себя. Это была «доаппаратная», «добюрократическая» придворно-дружинная, почти неинституциированная система управления.

Одновременно двор короля, как всякая особая общность, вырабатывал свои правила поведения и отношений. Придворный должен был проявлять верность и храбрость, обладать воинскими умениями и способностями ко всяким играм и танцам, вероятно, знать языки и уметь развлечь общество, а также угодить господину. Т. е. в этом кругу вырабатывалась и особая придворная (куртуазная) культура как известный феномен в рамках общей культуры народа, региона и своего времени.

Некоторые итоги