Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Очевидно, что в эпоху саг народ и правители добивались справедливости равно насильственными способами. Государи убивали и обирали подданных, как простолюдинов, так и родовую знать. Подданные отвечали им мятежами, заговорами, смещали и подчас убивали неугодных правителей. При этом обе стороны в известной мере руководствовались и оперировали общими представлениями о праве и справедливости, идеальными нормами отношений народа и государя. Но именно в известной мере, поскольку эти нормативы использовались каждой группой общества скорее для оправдания, чем для мотивации своих действий. «Нарушение закона», «нарушение обычая», пренебрежение тем, что «было издревле», мнением «мудрейших людей древности» — обычные клише обеих сторон.

Эти нормативы, однако, оказались необыкновенно живучими в скандинавских обществах. Известный шведский епископ Хенрик Тидеманссон во второй половине XV в. в своих поучительных стихах «Бонд» и «Конунг» повторяет: стране и народу нужно справедливое правление, а потому королю надлежит «держать закон», решать дела вместе с советниками и не роскошествовать, но беречь государственное добро.

В заключение следует еще раз подчеркнуть: хотя именно в эпоху викингов сложились три Скандинавских государства — Дания, Норвегия и Швеция, — однако эта своего рода изначальная политическая централизация была в значительной мере формальной. Отдельные земли-ланды еще долго жили в соответствии со своими традициями и руководимые местными авторитетными людьми. Это был живучий сепаратизм областей, каждая из которых имела свой тинг, свод устного, позднее и письменного права, своего лагмана; немалую роль при этом играл и авторитет местной знати. Эти черты свидетельствуют о живучести племенного сознания и распорядков.

Часть 7 О народном собрании — тинге: объем власти, закон и право

Вводные замечания

Однажды скальд — герой «Саги о Гисли» (гл. XXII), «человек мудрый», у которого «был большой дар видеть вещие сны», увидел в таком сне свою скорую смерть. Из этого он сделал определенные выводы, которые изложил в стихах как наставление самому себе. Гисли решает, что ему нужно отказаться от старой веры и, покуда он жив, «не ворожить и не колдовать», ибо «скальду волшба не пристала», а также «навеки оставить воровство». И дальше:

Бойся посеять смуту, / меч обнажать опрометчиво.
Дурно над слабым глумиться. / Будь защитой убогому,
на помощь приди слепому. / Следуй завету этому.

Решив стать христианином из страха перед близкой кончиной, скальд перечисляет некоторые характерные для скандинавов того времени прегрешения: волшба, воровство, подстрекательство к смуте, опрометчивое использование меча, глумление над слабыми, отсутствие жалости к убогим и калекам. Но это лишь немногие грехи, которые тогда совершались. После принятия христианства и устроения церкви новые нравственные заветы очень нескоро распространились в мире саги, где вершителем судеб еще долго оставалось оружие. Поэтому суд, судебные дела занимали в этом мире очень важное место. Судя по «Старшей Эдде» («Речи Гримнира»), у скандинавов был и бог правосудия, который «приводит к согласию распри», — Форсете, сын светозарного бога Бальдра.

В политических образованиях скандинавов на протяжении всей эпохи викингов различные общественные дела и межличностные конфликты решались на общем собрании взрослых мужей, прежде всего глав семей — тинге, во главе которого стоял избранный лагман, т. е. «человек закона». На тинге решались все политические, религиозные, уголовные и гражданские проблемы. Одобряя решение или предложение, присутствующие кричали и стучали по щитам, неодобрение выражали ропотом.

Лагман, происходя из родовой знати, он должен быть, как говорят шведские законы XIII в., «сыном бонда», т. е. свободного полноправного хозяина, земле- и домовладельца. Знатность, родовитость лагмана подтверждают и саги. Еще в XIII — середине XIV в., когда происходила запись обычного права, лагманы сыграли большую роль в кодификации законов, в частности в консервации ряда отживающих местных обычаев, отстаивая независимость от центральной власти, ведя за собою бондов.

О правах, которые у народа были на тинге, свидетельствует уже цитированная «Сага о Храфнкеле годи Фрейра». Как мы помним, в саге рассказывается, как богатый и знатный Храфнкель, к тому же годи местного капища, убил своего работника Эйнара. Однако бедные бонды повели себя так, что руководителям тинга, напуганным их готовностью к борьбе, пришлось объявить знатного убийцу «вне закона», с конфискацией имущества через 14 дней «после взятия оружия» (т. е. разъезда с тинга, на котором обнажать оружие запрещалось)[1623].