Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Жить всегда лучше, чем мертвым лежать;
Кто жив, тому можно помочь.
Я видел костер, богачу приготовленный, —
Труп его ждал у ворот.
У живого всегда могут найтись основания для надежды:
Нет вполне обездоленных, даже меж хворыми.
Этот сыну растущему рад;
У иного родня, у другого богатство,
Тот в доблестном деле отраду найдет.
Пастухом будь безрукий; кто хром, может ездить;
Может сражаться глухой.
В слепом больше проку, чем в прахе сгоревшего:
Ни на что не пригоден мертвец.

При всей неотвратимости смерти, ее, тем не менее, не стоит страшиться, особенно проявляя трусость в бою:

Жить без конца помышляет трусливый
И от сраженья бежит;
Только щадить его старость не станет,
Если оружье не тронет его.

Особенно «правильно», разумно надлежит относиться к жизни и смерти человеку высокородному, прежде всего «сыну королевскому», который готовится принять власть или обладает ею:

Бодро и радостно век проживи свой,
Встреть ты без трепета смерть.

Чтобы жить спокойно и радостно, не стоит «знать свой удел». По этому поводу в «Речах» имеется несколько разработок этой темы (ст. 54–56), в русской культуре выраженной в таких пословицах, как «Много будешь знать — скоро состаришься», «Кто знает много, тот плохо спит» и т. п. К зачину «В меру быть мудрым / для смертных уместно, / Многого лучше не знать» Высокий добавляет варианты:

= В свете всех краше живется такому,
Кто сведущ довольно во всем.
= Редко тот радостен сердцем, чей разум
Больше, чем надо, узнал.
= Знать ты не должен удел твой грядущий —
Или забудешь в заботе покой.

Но при всех условиях человеку надлежит думать о своей репутации, в том числе посмертной, что в сущности означает земное бессмертие. Чтобы заслужить прижизненную и, что было не менее, а даже более важно, посмертную славу, необходимо обладать теми же качествами, которые требовались для достижения и небесного царства Одина, прежде всего беззаветной отвагой и воинскими доблестями. Свободный скандинав, проявивший отвагу, одновременно улучшал личную репутацию и повышал престиж рода, о нем слагали песни, он «входил в сагу» и благодаря этому оставался в памяти людей. Истоки этого нравственного норматива лежат, конечно, в глубокой древности. В эпоху саг о них напоминает поэма «Беовульф» (гл. 22, ст. 138):

Мудрый! Не стоит печалиться! —
должно мстить за друзей,
а не плакать бесплодно! Каждого
смертного ждет кончина! — Пусть же,
кто может, вживе заслужит вечную славу!
Ибо для воина лучшая плата — память достойная!

В «Изречениях Высокого» говорится еще определеннее: богатство — преходяще, только слава остается после человека (ст. 74–77):

Кто не сведущ ни в чем, тот не знает, как часто
Богатство туманит умы.
Один богатеет, другой же нуждается; —
Ни заслуг, ни вины в этом нет.
…Вмиг улетучиться может достаток, —
Коварнейший в свете он друг.

И, наконец, завершающий аккорд:

Сгинет богатство, умрут твои родичи,
Сам ты умрешь в свой черед;
Может одно лишь бессмертным быть в мире — Слава великих заслуг[1922].