Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Походя Высокий рисует образ идеального принца: «Сын королевский должен быть сдержан, / Мудр и в сражении смел» (ст. 15).

В «Речах» уделено место и любви. Перейдя от афоризмов к поэтическому рассказу, Высокий излагает две истории: в одной из них обманут мужчина, в другой обманывает сам. Видимая цель автора — указать некоторые способы, с помощью которых можно добиться любви, а также уберечься от коварства (с. 89–101, 129). В «Изречениях» же содержится совет не верить женским речам. Особенно же опасно вступать в любовные отношения с чародейкой или злой женщиной (ст. 112–114, 117).

К сожалению, в этой уникальной поэме, необыкновенно выразительной и сжатой до афоризмов, много пропусков: не все смогло уберечься от беспощадного времени. Но и то, что сохранилось, дает яркий образ эпохи викингов — во всем ее величии и варварстве, и человека той эпохи, с его мудростью и предрассудками, воинственностью и практической сметкой, отвагой и осторожностью, жаждой победы, славы и богатства, страстями, любовью к жизни и умением встречать смерть. Несомненно, что эпоху викингов творили личности весьма примечательные.

По моему мнению, «Поучения Высокого» — квинтэссенция нравственных, морально-этических, житейских «наработок» и идеалов скандинавской языческой культуры, которая, несмотря на все усилия миссионеров и королевской власти, и после формального крещения все еще владела умами скандинавов. Следы этой мощной культуры, известная часть ее наследия сохранились в гораздо более позднем фольклоре, в частности в балладах и песнях, которые также были неотъемлемой частью народной повседневности и пользовались популярностью как у безграмотных крестьян, так и у благородных дам, которые переписывали их в свои альбомы. Баллады — в Скандинавии их называют «народными песнями» — начиная с XIII в. сочинялись и исполнялись на Скандинавском полуострове, в Исландии, на Фарерских островах, в шведской Финляндии и вообще повсюду на Севере. Эти произведения активно записывались в период северного Ренессанса, в XVI–XVII столетиях, и популярны по сей день.

Основное место в балладах занимают мотивы любви, со всеми сопутствующими ей драматическими коллизиями. Но для меня важно не это, а то наследие, которое перешло к балладам, а вместе с ними и всему духовному миру фольклора, от эддической и скальдической традиций, которые скандинавы сохраняют в своей исторической памяти. Баллады показывают, что историческая память скандинавов на протяжении столетий хранит героические мотивы, а также образы персонажей мифов, эддических песней и еще более раннего героического эпоса; полусказочных «саг о древних временах»; имена таких исторических персонажей, как Сигурд, св. Олав, Вальдемар Датский, Фолькунги и др., поставленных теперь в некие произвольные условия. При всех свидетельствах о противоборстве христианства и язычества и поражении последнего[1926], баллады включают множество языческих мотивов, в основе которых лежат представления, отраженные в сагах, скальдической поэзии, мифах.

Так, персонажи баллад разговаривают с мертвыми: например, герой баллады «Юный Свейдаль» взывает к покойной матери, прося ее о помощи; там же фигурирует «богатырский меч, в драконьей крови закаленный». А спавшая «мертвым сном» невеста пробуждается от смерти, заслышав звон шпор любимого[1927]. «Меч-мститель», «заговоренный меч» помогает осуществить кровную месть за отца, причем вслух называть имя меча — опасно![1928] В другом случае человек, чтобы спастись от кровной мести, предлагает мстителю имущество и свою дочь в жены. «Эльфа» из горы убивает парня. «Дева» предстает «в птичьем оперении» и превращается то в лань, то в сокола. Троллям обещан первенец короля. Люди бросают жребий при помощи костей для игры в тавлеи[1929] и мн. др. Обращает на себя внимание и то, что баллады унаследовали вставные строки, характерные для скальдической поэзии, которые теперь стали служить рефреном. Например:

Родился я ночью, густела мгла, —
Вдаль уводят мои дороги —
Под утро мать моя умерла.
Беда стоит на нашем пороге.

(«Заколдованный рыцарь»)[1930]

Не менее интересно встретить в балладах сюжеты и темы, которые стали (или уже были?) как бы бродячими, вошли в европейский фольклор и художественную литературу, в том числе русскую. Так, жених, пробуждающий любимую невесту от смертного сна, дважды фигурирует у А. С. Пушкина («Руслан и Людмила», «Сказка о спящей царевне и семи богатырях»). Стихотворное переложение со шведского баллады «Сила арфы» было сделано поэтом пушкинской эпохи Д. Ознобишиным и оказалось настолько популярным, что превратилось в известную народную песню «По Дону гуляет…»[1931].