Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя

В той половине, которая была отведена королю, напротив, царили мрак, молчание, пустота. Когда закрыли двери, ничто более не напоминало о пребывании короля. Все слуги мало-помалу разошлись. Герцог прислал спросить, не нужно ли чего-нибудь его величеству; и после краткого «нет», сказанного лейтенантом, который привык к такому вопросу и ответу, все погрузилось в сон на королевской половине, как в доме обыкновенного горожанина.

Однако из королевских окон легко можно было слышать праздничную музыку и видеть ярко освещенные окна залы.

Пробыв минут десять в своей комнате, Людовик XIV заметил по более усиленному, чем при его уходе, движению, что кардинал тоже удаляется на покой; его провожала большая толпа кавалеров и дам.

Кардинал прошел по двору в сопровождении герцога который сам светил ему. Потом прошла королева; ее вела под руку герцогиня, и обе разговаривали вполголоса, как старинные приятельницы.

За ними парами шли придворные дамы, пажи, слуги весь двор осветился, как при пожаре, мерцающими блесками. Потом шум шагов и голосов замер в верхний этажах замка.

Никто не думал о короле, который облокотился у окна и печально слушал, как утихал весь этот шум: никто, кроме незнакомца из «Гостиницы Медичи», который вышел на улицу, завернувшись в свой черный плащ.

Он направился прямо к замку и с задумчивым видом стал прохаживаться около дворца, смешавшись с любопытными; видя, что никто не стережет главных ворота, потому что солдаты герцога братались с королевскими и вместе пили до устали, или, лучше сказать, без устали, незнакомец пробрался сквозь толпу, пересек двор и ступил на лестницу, которая вела к кардиналу.

Вероятно, он пошел в эту сторону потому, что видел блеск огней и суетню пажей и слуг.

Но его тотчас остановили щелканье мушкета и окрик часового.

– Куда идете, приятель? – спросил часовой.

– К королю, – отвечал незнакомец спокойно в с достоинством.

Солдат позвал одного из приближенных кардинала, который сказал топом канцелярского чиновника, направляющего просителя:

– Ступайте по той лестнице.

И, не заботясь больше о незнакомце, офицер возобновил прерванный разговор.

Незнакомец, не ответив ни слова, направился к указанной лестнице.

В этой стороне – ни шума, ни света. Темнота, в которой мелькала лишь тень часового. Тишина, позволявшая незнакомцу слышать шум своих шагов и звон шпор на каменных плитах.

Часовой принадлежал к числу двадцати мушкетеров, назначенных для охраны короля; он стоял на часах добросовестно, с непреклонным видом.

– Кто идет? – крикнул часовой.

– Друг! – отвечал незнакомец.

– Что вам надо?

– Говорить с королем.

– Ого! Это невозможно!

– Почему?

– Его величество лег почивать.

– Все равно мне надо переговорить с ним.

– А я говорю вам, что это невозможно.

И часовой сделал угрожающее движение; но незнакомец не двинулся с места, как будто ноги его приросли к полу.

– Господин мушкетер, – сказал он, – позвольте узнать: вы дворянин?

– Да.

– Хорошо. Я тоже дворянин, а дворяне должны оказывать услуги друг другу.

Часовой опустил ружье; его убедило достоинство, с которым были произнесены эти слова.

– Говорите, сударь, – отвечал он, – и если вы потребуете того, что зависит от меня…

– Благодарю. При вас есть офицер?

– Есть, наш лейтенант.

– Хорошо. Я хочу поговорить с вашим лейтенантом. Где он?

– А! Это другое дело! Входите.

Незнакомец величественно кивнул часовому и пошел вверх по лестнице.

Крики: «Посетитель к лейтенанту», перелетая от одного часового к другому, прервали первый сон офицера.

Натянув сапоги, протирая глаза и застегивая плащ, лейтенант пошел навстречу незнакомцу.

– Что вам угодно, сударь? – спросил он.

– Вы дежурный офицер, лейтенант мушкетеров?

– Да, я.

– Сударь, мне необходимо переговорить с королем.

Лейтенант пристально посмотрел на незнакомца и одним быстрым взглядом увидел все, что ему было нужно, то есть высокое достоинство под простой одеждой.

– Я не думаю, чтобы вы сошли с ума, – начал офицер. – Однако должны же вы знать, что нельзя входить к королю без его разрешения.

– Он разрешит.

– Позвольте мне, сударь, усомниться в этом. Король четверть часа назад вошел в свою спальню, и теперь он, должно быть, раздевается. Притом не ведено пускать никого.

– Когда он узнает, кто я, – возразил незнакомец, гордо поднимая голову, – он отменит запрет.

Офицер еще более удивился и поколебался:

– Если я соглашусь доложить о вас, назовете ли вы, по крайней мере, свое имя?

– Доложите, что с ним желает говорить Карл Второй, король Англии, Шотландии и Ирландии.

Офицер вскрикнул от удивления и отступил на шаг, на его бледном лице выразилось чрезвычайное волнение, которое неустрашимый воин тщетно старался скрыть.

– О ваше величество, – сказал он, – я должен был бы тотчас узнать вас.

– Вы видели мой портрет?

– Нет, ваше величество.

– Или вы видели меня прежде при дворе, до моего изгнания из Франции?

– Нет.

– Как же могли вы узнать меня, если никогда не видели ни меня, ни моего портрета?

– Ваше величество, я видел короля, вашего родителя, в страшную минуту…

– В тот день, когда…

– Да.