Виктор Гюго

Антагонист Жана Вальжана — полицейский инспектор Жавер — тоже создан по методу контраста, но уже по отношению ко всему тому доброму и подлинно человечному, чему научил бывшего каторжника епископ Мириэль. Жавер представляет то самое бесчеловечное «правосудие», которое Гюго ненавидит и разоблачает в своем романе. Для Жавера главное — «представлять власть» и «служить власти»: «За ним, вокруг него… стояли власть, здравый смысл, судебное решение, совесть по мерке закона, общественная кара — все звезды его неба. Он защищал порядок, он извлекал из закона громы и молнии… в грозной тени совершаемого им дела неясно проступал пламенеющий меч социального правосудия» (6, 336).

Психологический метод Гюго сводится в обрисовке Жавера к утрировке двух простых чувств, доведенных почти до гротеска: «Этот человек состоял из двух чувств — из уважения к власти и ненависти к бунту». Внешность его дается путем нагнетания зловещих деталей, которые художник, словно рисуя своего романтического злодея на бумаге, намеренно заставляет появляться «из тьмы»: «Вы не видели его лба… глаз… подбородка… рук… палки… Но вот приходила надобность и изо всей этой тьмы, словно из засады, вдруг выступал узкий и угловатый лоб, зловещий взгляд, угрожающий подбородок, огромные руки и увесистая дубинка» (6, 203). Ужасен был и взгляд Жавера, который «леденил и сверлил, как бурав».

Даже радость Жавера художник называет «сатанинской». Когда Жавер узнает, что г-н Мадлен и есть бывший каторжник Жан Вальжан, о чем он смутно догадывался с самого начала, лицо его делается похожим на «торжествующее лицо сатаны, который вновь обрел своего грешника».

Гюго недаром рисует Жавера такими укрупненными и впечатляющими мазками. От этого укрупнения зависит драматизм столкновения противостоящих друг другу сил. Значительным и масштабным силам добра (епископ Мириэль, преображенный им Жан Вальжан, героически-самоотверженная мать Фантина) противостоит столь же масштабный и значительный противник, олицетворяющий для Гюго неправедный государственный закон (в противоположность праведному закону человеческого сердца). Подобная антитеза — традиционный художественный прием Гюго. В «Соборе Парижской богоматери» демоническим героем, преследующим невинную Эсмеральду, был архидиакон Клод Фролло; в «Отверженных» — полицейский инспектор Жавер, неустанно выслеживающий Жана Вальжана.

Вся история Жана Вальжана, стоящая в центре рома-па «Отверженные», строится на драматических столкновениях и резких поворотах в судьбе героя: Жан Вальжан, разбивающий оконное стекло булочной, чтобы взять хлеба для голодных детей сестры, и осужденный за это на каторжные работы; Жан Вальжан, возвращающийся с каторги и гонимый отовсюду, даже из конуры собаки; Жан Вальжан в доме епископа, у которого он пытался украсть серебряные ножи и вилки и получил их в подарок вместе с серебряными подсвечниками; Жан Вальжан, ставший влиятельным мэром города, и умирающая Фантина, которая умоляет спасти ее дитя; Жан Вальжан в столкновении с «недреманным оком» правосудия — Жавером; Жан Вальжан в «деле» Шанматье, которое возвращает его в положение преследуемого каторжника; подвиг Жана Вальжана, спасающего матроса с военного корабля «Орион», и его бегство с каторги, чтобы выполнить обещание, данное Фантине; Жан Вальжан с крошкой Козеттой на руках, преследуемый Жавером с его полицейскими молодчиками по темным улочкам и закоулкам Парижа, и неожиданное спасение в женском монастыре на улице Пикпюс; затем, через несколько лет, Жан Вальжан в воровском притоне Тенардье, один против девяти негодяев, связанный ими и все же сумевший освободиться, перерезав веревки с помощью старой монетки каторжника; наконец, Жан Вальжан на баррикаде, где оп никого не убивает, но спасает от смерти двух людей: Мариуса и своего преследователя Жавера, и т. д.

Многие из этих драматических катаклизмов в судьбе Жана Вальжана составляют некую «детективную» часть «Отверженных». Не случайно автор указывает на ту особенность в характере своего героя, что он «всегда имел при себе… две сумы: в одной из них заключались мысли святого, в другой — опасные таланты каторжника. Он пользовался то одной, то другой, смотря по обстоятельствам». Когда писатель раскрывает «мысли святого» — его повествование приобретает нравственно-поучительный характер; когда же на передний план выдвигаются «таланты каторжника» — «Отверженные» становятся увлекательным приключенческим романом, в котором эпизоды засад, поисков, преследований и адских козней чередуются со сценами геройских деяний и чудесных спасений.