Виктор Конецкий: Ненаписанная автобиография

— Мне часто снились львы… Только не как Хемингуэю, то есть его старику, а мертвые, каменные. Знаете, из стен домов торчат львиные морды? И на ручках старинных дверей такие львы. Они в зубах кольца держат… — закончил Эдуард Львович рассказ и стряхнул с себя невольное очарование тихой ночи над океаном и странность детских воспоминаний.

— А дальше? Ну, львы выглядывают из камня, и что они?

— Ничего. Мне просто их жаль было. Что они оттуда вылезти не смогут. Я их даже выковыривать пытался, пока дворник уши не надраил…

— Наверное, вы родились под знаком Льва, — сказала Татьяна Васильевна. — Значит, вы деретесь честно, как лев, вы добры, как Солнце, как огонь, чисты.

— Пожалуй, вы, Татьяна Васильевна, склонны к каббалистике, — сказал Эдуард Львович. — А родился я действительно под знаком Льва. Если возьмете бинокль, я попробую показать вам эти звездочки, они малозаметны. Вы когда-нибудь смотрели на звезды в сильный бинокль?

— Нет.

Старпом дал Татьяне Васильевне бинокль, и она ахнула, потому что мало кто из людей видел звездное небо не только в телескоп, но и в обыкновенный бинокль.

— Пер аспера ад астра, — прошептала Татьяна Васильевна.

На мостик вышел Петя Ниточкин.

— А это правда, что слово «секстан» происходит от слова «секс»? — невинным голосом спросил он.

Настала несколько неловкая пауза, затем Сагайло спросил:

— Петр Иванович, вам захотелось поговорить о женщинах?

— Мои правила относительно слабого пола, — сказал Петя, — как вы могли уже заметить, очень строги. Когда женщина старается вывести меня из себя, я, со своей стороны, стараюсь вывести ее из себя…

Татьяна Васильевна засмеялась, но вдруг весь флер женственности слетел с нее. И она уже ничем не походила на Данаю, когда строгим, научным голосом сказала:

— Вот я и буду сегодня выводить вас из себя. После вахты прошу вас ко мне. Сперва вас, Петя. Нам надо попытаться определить степень усталости судоводителя после рядовой, спокойной вахты.

— Есть! — сказал Петя.

— Есть! — сказал Саг-Сагайло.

Татьяна Васильевна опробовала сложную электрическую аппаратуру в своей каюте. На столе каюты вспыхивали на табло хаотически разбросанные разноцветные цифры. Затем доктор подложила под ножки кресла четыре здоровенные книги с иностранными названиями.

Постучали. Вошел Петя.

— Садитесь в кресло. Сколько у вас времени?

— Минут десять: мы акулу поймали, вытаскивать будем.

— Нам хватит, — с несколько зловещим юмором сказала Татьяна Васильевна. — Будем определять один из показателей умственной работоспособности — уровень помехоустойчивости. Вы будете называть, попеременно находя их, красные и зеленые цифры от большей к меньшей. Вам будут мешать сильные и неожиданные помехи. Как, например, на космическом корабле…

— Вы меня с Германом Титовым путаете, — сказал Ниточкин.

— Нет. Ваше судно и космический корабль во многом адекватные вещи. И там, и там система — «человек — машина». Итак, вы будете называть цветные цифры в порядке их…

— А знаете, почему один танкер у Кубы на рифы вылез? — понес Петя, — Задал один остряк штурману задачу. Назвал два слова с окончанием на «зо»: «пузо» и «железо». И предложил найти в нашем великом и могучем языке третье слово с таким же диким окончанием, ну…

— А какое это слово? — невольно заинтересовалась Татьяна Васильевна.

— Ребята извелись. Стоит штурман ночную вахту и все повторяет «пузо, железо, пузо, железо»… Ну и впилили в банку. Капитан вылезает из каюты и вместо того, чтобы играть тревогу, орет это идиотское слово…

— Какое, Петр Иванович?

— Сами найдите!

— Нет третьего!

— Зуб даю — есть!

— Ладно! — спохватилась Татьяна Васильевна. — Вам понятно задание? Начали! — И включила аппаратуру.

Замерцали, замигали, завертелись световые цифры.

— Тридцать три красное… тридцать два зеленое…

Тихо зазвучал похоронный марш Шопена.

— Домового ли… тридцать красное… ведьму ли замуж… двадцать восемь зеленое…

Татьяна Васильевна выбила из-под кресла один из фолиантов. Петя качнулся, как повешенный, когда из-под него уезжает грузовик.

— Ого! Кусаться не будете?.. Двадцать шесть красное…

— Быстрее! Быстрее!

Полыхнул блиц, и одновременно раздалась барабанная дробь.

— Восемнадцать красное… а если я вам сейчас сам ухо откушу?..

Перед глазами Пети вертелось и вспыхивало нечто подобное световой рекламе на Бродвее.

— Стоп! — сдался он. — Не могу больше. Мальчики кровавые в глазах… Зовите сюда Андриана Николаева, а я пошел акулу спасать…

В иллюминатор докторской каюты доносились оживленные голоса ловцов: «Кут надо!», «Сорвется, сволочь!», «Петлю на хвост заводи!», «Тяни!», «Мелкокалиберку у мастера возьми!»

Объект примчался на корму, когда акула была еще жива и плясала на раскаленной от солнца палубе жуткий танец.

— Ребята, — сказал Ниточкин рыболовам, — сувениры из другой сделаете. Слушайте, я как-то в Москве в ресторане «Пекин» ел второе из акульих плавников — самое дорогое блюдо было в меню. Мясо у нас уже тухнет. Продержимся на акуле.

— С таким артельным скоро последнюю гармонь сварим, — сказал Цыган.

— Будем, значит, дары моря жрать? — без энтузиазма спросил Гриша Айсберг.