Виктор Лягин. Подвиг разведчика

Николаев сейчас — мертвый город, хлеба нет, базары закрыты. В город впускают только по пропускам. Магазины закрыты… Воды в городе нет, водопровод взорван, люди ходят за водой в яхт-клуб. Электростанция не работает…»^{176}

Интересную информацию на ту же тему можно почерпнуть и из справки «Подпольно-партизанское движение в Николаевской области в 1941–1944 гг. в дни Отечественной войны»:

«В националистической газете “Украинська думка” можно было встретить об”явление следующего характера: “Каждый собственник коровы имеет право оставлять себе только пол-литра молока, остальное молоко должен сдавать на ближайший молочный пункт, кто молоко вовремя не сдаст, коровы будут конфискованы”. “Весь хлеб и различные масленичные культуры, находящиеся в колхозах и совхозах, конфискуются для Германии”. Под угрозой расстрела запрещалось резать скот и птицу, запрещалось иметь собак, голубей и велосипеды».

Что ж, думается, что не от хорошей жизни давали немцы подобные объявления…

Но вот такой интересный момент: месяцем ранее, 3 октября, в Кремль — Сталину, Молотову и Берии — было передано сообщение за подписью начальника внешней разведки Павла Фитина:

«Сообщаем выдержки из разведывательной сводки английского военного министерства за время с 14 по 25 сентября с.г. <…>

Один связник в Москве, японец, от своих друзей в народном комиссариате выяснил следующее:

1. 50–60 процентов зерна на Украине к западу от линии Одесса — Полтава было собрано, обмолочено и в значительной части вывезено до прихода немцев. Точной информации о судьбе оставленного зерна нет.

2. Основная часть урожая сахарной свеклы в этом районе осталась на месте, однако большинство сахарных заводов было повреждено.

3. Лен и конопля не были убраны или уничтожены.

4. Хлебные склады в Николаеве уничтожены не были, а поспешные попытки сжечь собранное зерно успехом не увенчались»^{177}.

Интересно, куда же девалось зерно с тех самых николаевских хлебных складов, раз в городе уже через месяц было нечего есть? Быть может, немцы все подчистую сразу же вывезли в Германию, надеясь, что им удастся разжиться зерном где-нибудь еще? Или выискались какие-то оборотистые коммерсанты, в погонах или без таковых, которые нашли применение оставленным продуктам? Ответить на эти вопросы мы не можем…

Вот почему Луценко и Улезько, добросовестно работая на макаронной фабрике днем, вечером, к концу смены незаметно набивали тестом свои внутренние карманы и голенища сапог, даже опоясывались полосами этого теста — и несли его товарищам, своим квартирным хозяевам. Вообще-то за это могли и расстрелять — но что поделаешь, когда всем кушать хочется? Приходилось рисковать.

* * *

Тем временем у «Бати», как называла группа своего командира, дела обстояли очень даже неплохо — процесс «легализации» успешно продолжался, и всё, кажется, получалось именно так, как было задумано в Центре…

Уже в сентябре 1941 года Магдалина Дукарт-Корнева была принята на работу на Николаевский судостроительный завод им. Андре Марти — при немцах он именовался «Южными верфями» — в качестве личного переводчика контр-адмирала Карла фон Бодеккера, являвшегося «шефом судостроительных заводов Причерноморья».

Уточним, что «после захвата немцами Николаева все промышленные предприятия были реквизированы. Черноморский судостроительный завод был переименован в “Южную верфь”, судостроительный завод им. 61 коммунара — в “Северную верфь”, судоремонтный завод — в “Малую верфь”.

На базе “Южной верфи” гитлеровцы создали штаб, который руководил строительством военных кораблей и подводных лодок. Руководителем всеми корабельными заводами Николаева и Одессы был назначен адмирал фон Бодеккер. Техническим экспертом при нем утвержден капитан Хас-сельман.

По их требованию в Николаеве, в районе поселка Тем-вод, рядом с “Северной верфью”, был создан лагерь для советских военнопленных “Шталаг-364”, в котором находилось около 30 тысяч узников. Они должны были стать основной рабочей силой в осуществлении намеченной гитлеровцами программы строительства военных кораблей»^{178}.

Руководство рейха очень рассчитывало на то, что в скором времени удастся ввести в строй весь комплекс судостроительных и судоремонтных заводов Причерноморья, а для этого требовались надежные и подготовленные местные кадры. Невозможно ведь было укомплектовать все предприятия работниками, командированными из Германии, — получилось бы слишком расточительно во всех смыслах, а потому никто этого и не пытался делать. Напротив, из Николаева на работу в рейх было (по различным данным) вывезено от пятидесяти до шестидесяти тысяч человек, в том числе порядка трех тысяч квалифицированных рабочих…

Ну что ж, теперь дорога для окончательной «легализации» Лягина была открыта.

«В ноябре 1941 года по просьбе КОРНЕВА[85] я познакомила его с фон-БОДЕККЕРОМ. Последний предложил моему мужу работу инженера на заводе им. Марти, он согласился и работал там до 5 февраля 1943 года» — так говорится в известном нам допросе Магдалины Ивановны Дукарт, хранящемся в Центральном архиве ФСБ России.