Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей

В итоге он перевернул на обратную сторону все медяки, поскольку бил профессионально — точно по краешку каждой монетки. Однако забирать деньги он не стал, вернув себе лишь свой полтинник. А когда Женька возмутился, Тихонов сказал:

— Ты ведь сын Анны Ильиничны?

— Точно, а вы откуда меня знаете?

— Я, брат, много чего знаю, — улыбнулся Тихонов и, положив руку на плечо Женьки, спросил: — Ты хоккей любишь?

— Спрашиваете, — глядя на Тихонова снизу вверх, ответил мальчишка.

— А за какую команду болеешь?

— За ЦСКА.

— А ты всех его игроков в лицо знаешь? — продолжал допытываться Тихонов.

— Естественно.

— Тогда я тебе сейчас покажу одного человека, а ты мне скажешь, кто это, — и Тихонов жестом подозвал к себе Кузькина, который все это время стоял возле их служебной «Волги» и с интересом наблюдал за происходящим.

— Да это же Виктор Кузькин! — воскликнул Женька, когда тот только начал к ним приближаться.

— Совершенно верно, — подтвердил эти слова Тихонов. — Это Виктор Григорьевич Кузькин — тринадцатикратный чемпион СССР, восьмикратный чемпион мира и трехкратный чемпион Олимпийских игр. А знаешь, почему он здесь, Евгений? Он вместо со мной приехал к твоей маме, а она не хочет нас к себе пускать.

— А вы кто? — переводя взгляд на Тихонова, спросил Женька.

— Я Виктор Васильевич Тихонов — новый тренер ЦСКА вместо Константина Локтева. У нас к твоей маме есть серьезный разговор, а она закрылась и дверь не отпирает. Вот и я хочу попросить тебя, Евгений. Сходи, пожалуйста, домой и уговори свою маму с нами поговорить.

С недоумением выслушав эту тираду, парень наконец понял, что его никто не разыгрывает и стремглав бросился к себе домой. А его друзья обступили двух именитых мужчин и стали засыпать их вопросами на хоккейную тематику. В разгар этого общения открылось окно на третьем этаже дома напротив и, высунувшийся из него Женька, закричал:

— Виктор Васильевич, идите к нам!

Спустя несколько минут гости переступили порог, поначалу такой негостеприимной для них квартиры, и застали хозяйку уже без полотенца на голове и не в потрепанном халате, а во вполне себе праздничном платье в мелкий цветочек. Женщина накрывала на стол новую скатерть и собиралась ставить чайник. Но Тихонов ее опередил:

— Анна Ильинична, спасибо за гостеприимство, но мы уже потеряли слишком много времени. Мы просим вас лишь об одном: простить нашего подопечного и забрать свое заявление из милиции. А мы постараемся компенсировать вам ваши моральные и физические страдания материально.

— Да не нужны мне никакие деньги, — отмахнулась женщина. — Вы лучше вон Женьке приятное сделайте — пустите его к себе на тренировку, чтобы он на ваших хоккеистов посмотрел. Он ведь у меня болельщик.

— О чем разговор, — вступил в диалог Кузькин. — Пусть приезжает в любое время.

— Ну, тогда и я вам добром отплачу — заберу свое заявление, — улыбнулась хозяйка. — Но пусть ваш паренек больше себя так не ведет. А то ведь попадется ему под руку другая женщина, она его точно в тюрьму отправит.

— Мы обязательно передадим ему ваши слова, — пообещал Тихонов. — И будьте уверены — больше с ним такого не произойдет.

На самом выходе из квартиры, в коридоре, гостей догнал Женька. В руках он держал набор открыток «Чемпионат мира 1970 года в Швеции», где были изображены все хоккеисты сборной СССР. Протянув Кузькину открытку с его фотографией и шариковую ручку, парень попросил поставить на ней автограф.

— Так есть же здесь моя роспись, — удивился хоккеист.

Действительно, под каждой фотографией красовались размашистые автографы игроков.

— Но это типографская роспись, а мне нужна живая, — объяснил свое желание Женька.

Кузькин взял авторучку и на обратной стороне открытки написал: «Евгению от Виктора Кузькина в знак признательности». А рядом написал свой рабочий телефон. И, возвращая парню открытку, сказал:

— Позвони мне в начале сентября — я проведу тебя на нашу тренировку. И эти открытки захвати — на ней каждый из наших ребят тоже распишется.

Вечером того же дня был выпущен на свободу Борис Александров. На базу в Архангельское он возвращался вместе с Тихоновым и Кузькиным.

Заведя хоккеиста в свой кабинет, Тихонов показал ему бумагу, которую составили на Александрова после инцидента с журналистом Егором Красовским. Получалось, что в течение одного месяца хоккеист угодил сразу в два серьезных переплета.

— А откуда у вас это заявление? — поинтересовался Александров.

— Ты не думай, что этот документ мне не Локтев передал — он его забыл в столе, когда из этого кабинета съезжал, — признался Тихонов.

После чего спросил:

— Ты собираешься продолжать играть в команде или намылился прямиком на тюремные нары?

— Так ведь наверняка мы с вами характерами не сойдемся, — пожал плечами хоккеист.

— Пока, как видишь, сходимся — иначе на кой черт ты мне сдался, чтобы тебя из каталажки вытаскивать, — признался Тихонов.

— Да вот я тоже удивляюсь, — пожал плечами Александров. — Вы же на мое место Серегу Капустина собираетесь брать?

— Не хочет он к нам, вот в чем заковыка, — сообщил Тихонов. — Так прямо мне в глаза и сказал.