Виктор Цой. Последний герой современного мифа

В последние три года Цой действительно стал меньше общаться с теми, с кем до этого регулярно пересекался в Ленинграде. Поэтому некоторые воспоминания могут быть окрашены личными обидами.

Действительно, менталитеты питерцев и москвичей заметно отличаются, к тому же распространять какие-то общие качества на всех москвичей или всех питерцев неправильно по определению. Может быть, поэтому смотревший на все со стороны француз Жоэлъ Бастенер оказался в отношении Цоя куда более проницательным, чем питерцы, которые считали, что знали о нем больше всех.

Сергей Жегло:

Я обычно встречался с Цоем и «КИНО» у своих друзей, к которым Цой и «КИНО» имели обыкновение заглядывать, бывая в Москве, – Аркадия Высоцкого и Лены (Щеки) сначала Фесенко, потом Новиковой. Это теперь довольно замкнутые, необщительные люди. Сейчас Лена замужем за человеком, который точно когда-то фотографировал Науменко, а вот Цоя – не уверен. В ту пору никому не приходило в голову фиксировать события жизни. Казалось, что она будет продолжаться вечно. Цой был умным, добрым, скромным, сдержанным, талантливым человеком. Вообще мы, москвичи, относились к нему с особенным уважением. В нашем кругу принято было считать, что на общем фоне ленинградцев, которых некоторые из нас называли блокадниками, Цой выделялся некоторой корейскостью… Аркадий Виктора уважал, он сам был недурным поэтом и был в состоянии адекватно оценить поэтический дар Цоя. Кроме того, ему, разумеется, именно как сценаристу, близка была вся эта стилистика, хотя в ту пору самой любимой его песней была «Rain Dogs» Тома Уэйтса. Однажды мы сидели в большой комнате, освещенной шестидесятисвечевой лампочкой. Аркадий с Ажар Аяповой на диване, а напротив них, в углу, Цой, как сейчас помню, играл на гитаре, пел «Звезду по имени Солнце», которую совсем недавно сочинил[544].

Рената Литвинова, актриса, режиссер:

Когда еще не было никакой «АССЫ», никаких грампластинок, никакой «Иглы», у моего однокурсника Аркаши Высоцкого в квартире на Беговой бывал Витя Цой со своими музыкантами. Тогда Рашид Нугманов только-только снял про него документальный фильм «Йя-Хха!», и были какие-то кассеты с песнями. И все. Он был очень узкопопулярен… У Аркаши они все время на диване лежали. Я помню, они никогда не стояли, все время лежали. Было очень накурено. Я говорю: «Аркаш, что у тебя дома-то творится?» А он говорит: «Давай я тебя с ним познакомлю – он потрясающий совершенно музыкант». Я говорю: «Нет, давай лучше спой какую-нибудь песню его, а я посмотрю». Типа экзамен ему устроила. Цоя не позвали, а заставили Аркашу петь песню. И он спел: «Кто-то завтра попадет под трамвай, погибнут что-то там… все пассажиры. Дрогнет рука молодого хирурга. Следи за собой. Будь осторожен». Я послушала и сказала: «И что? Вот это он такое пишет? Не, я, Аркаш, что-то не поняла. Не буду я с ним знакомиться». И познакомилась с ним лишь потом. Он был в таком ненадлежащем состоянии, и удивительно мне понравился как эстетический объект: высокий, худой, такой весь в черном-черном, с кошачьей походкой. Но пока он не умер, я его песни не послушала, представляете? А совсем недавно в Питере мы познакомились с красавцем Гурьяновым – он был в группе Цоя барабанщиком. Мы чуть из-за него на самолет не опоздали. Он нам как включил концерт «КИНО» у себя дома на большом-большом экране, так мы все впали в такую эйфорию, что встать с дивана не смогли. Что-то мне такое передавалось от него! Цой был настоящий поэт и маг – из всех, кого вообще можно воспринимать и кого я знала лично…[545]

Сергей Жегло:

Я не в курсе знакомства Литвиновой и Цоя. Рената в ту пору была какая-то совсем незаметная. Она ходила иногда следом за Ажар и ее интонации речи старательно копировала. Вряд ли она вообще была знакома с Виктором[546].

Георгий Гурьянов:

Цой из Питера уехал, да. Просто нет пророка в своем отечестве[547].