Виктор Цой

Как вспоминал Алексей Вишня: «С Рыбой мы перестали общаться. Он часто ездил в Москву и играл с Сергеем Рыженко, а я позвонил Цою. Несколько раз разговаривал с его мамой, но Виктора не было. “Он в больнице”, — отвечала мама. “Ой, а что с ним?” — пытался я разузнать хоть что-нибудь. “Диабет”, — отвечала мама… Про то, что Цой лег в дур-ку, я не знал…»[141]

«Наконец ответил Виктор: “Привет!” — “Витя, привет, это я! Ты что ваще, как ты себя чувствуешь?” — “Нормально…” Я не знал, как продолжать разговор. Чувствовал — что-то изменилось, что-то произошло с Виктором: “Вот, хотел вас в гости пригласить”. — “На какой предмет?” Виктор держался подчеркнуто сухо. “Я магнитофон новый купил, давай попробуем сделать запись?” — “Зачем?” — “Как зачем, чтобы записать новый альбом”. — “Я не совсем понимаю, зачем это нужно, Леша”. — “Как зачем? Да приедь, посмотри, что тут у меня”. — “А ты уже пробовал писать кого?” — “Да нет, вот сам пробовал, записал пару болванок…” — “И что?” — “Нравятся! Приезжай, сам послушаешь”. — “Ну хорошо. Я позвоню завтра, может, решим как с Марьяшей”. В течение двух дней они приехали. Решили что-нибудь записать. Всё было уже настроено и полностью готово к творческой работе, что не могли не заметить музыканты. Не успев оглянуться, они записали уже первую болванку песни “Троллейбус”. Юра играл соло, Витя пел, аккомпанируя на две-надцатиструнке, а я стучал по картонной коробке клизмой, насаженной на отвертку… Когда мы пили чай, любые паузы я старался заполнить новым на тот момент релизом “ДК”. Цою очень нравился “Новый поворот”, где вокалист безжалостно визжал: “Вооо-оот, новый повороооо-ооот. Что он нам несет — вино или компот. Или наблюет нам за шивороооо-оооот”, — Витя радостно подпевал магнитофонной записи и танцевал руками… В очередной песне я тоже нашел себе дело: Каспарян играл восьмыми нотами, а я вертел ручку панорамы, перебрасывая восьмые поочередно, из одного канала в другой. Мы сами не заметили, как все болванки уже записались. Достаточно было еще одного приезда, и запись будет готова. Так и случилось: в следующий раз Виктор приехал один. Мы где-то что-то подчистили, я склеил номера в нужном порядке и говорю: “А знаешь, как круто было бы альбом назвать? ‘Сорок шесть!’” Виктор рассмеялся, выразив тем самым согласие. По крайней мере мне это так показалось… Он попросил сделать несколько копий и увез их с собой. На следующий день был понедельник, и я отнес новый альбом на работу — дал копию парням. Потом одни друзья приехали послушать — забрали копию. Затем другие… В конечном итоге запись распространилась по всему городу…»[142]

Цой же, по воспоминаниям близких ему людей, к примеру Марьяны, никогда не воспринимал «Сорок шесть» как полноценный альбом группы «КИНО», хотя и смирился с тем, что запись «пошла в народ». Но для него она так и осталась демонстрационной лентой, рабочим материалом для Каспаряна, каковой, собственно, она и являлась. Кстати, практически при всех переизданиях коллекции альбомов группы «КИНО» (за исключением переиздания 1996 года) «Сорок шесть» и «Неизвестные песни» не считались альбомами и не издавались. То есть за альбомом «Сорок пять» шел сразу альбом «Начальник Камчатки»…

Надо отметить, что музыкальный уровень группы в то время был крайне низким, и это отмечалось многими завсегдатаями рок-клуба. Запись альбома «Сорок шесть» как нельзя лучше об этом свидетельствует.

Алексей Рыбин: «Цой первые пять лет своей творческой работы с “КИНО” ходил для завсегдатаев рок-клуба в “пэтэушниках”, дворовых гитаристах»[143]. «“Сорок шесть” с нестроящими гитарами и отсутствием дублей при записи очень наивен, слышна к концу альбома усталость в голосе певца и полнейший нестроевич…»[144]

Алексей Вишня: «Конечно, “46” не был полноценным альбомом. Витя решил его записать у меня только для того, чтобы под эти записи могли тренироваться музыканты, но я об этом узнал позже из интервью Цоя журналу “РИО”. Потом “КИНО” переписали все эти песни по-новому: с Курехиным, Бутманом, Кон-драшкиным, Трощенковым, Гребенщиковым. Они, конечно, лучше зазвучали все эти песни, однако чувствовалось, музыкантам пригодился наш первый совместный опыт. Если бы не записали у меня альбом “Сорок шесть”, Тропилло бы не услышал убогость материала заранее и не нагнал бы на перепись этих песен (в “Начальник Камчатки”) Бутмана, Губермана, Курехина и еще черта в ступе»[145].

Вишня прав. Опыт записи альбома «Сорок шесть» пошел на пользу в первую очередь Каспаря-ну, который упорно музицировал дома, добиваясь таких музыкальных гармоний, которые хотел видеть и слышать Цой. Что касается самого Цоя, то после психушки в нем произошли некоторые изменения, что и отметил Вишня.