Виктор! Виктор! Свободное падение

Мимо с грохотом проехал сингсакерский автобус, но девочка его даже не слышала. Читая письмо, она время от времени кивала, находя все новые подтверждения своим догадкам, что у отца были весьма веские причины для бегства. «Нет, я живу сейчас не в Бате, но чтобы послать заказное письмо в Норвегию, тут на почте требуется сообщить свое имя и адрес. Очень надеюсь, что эти строки дойдут до тебя, и ты будешь единственным человеком, который прочтет мое письмо. Кстати, прочитав, спрячь его как следует или еще лучше — сожги. Ты, наверное, ломаешь себе голову, почему я все так сделал. Объяснить это довольно трудно, так что уж поверь мне на слово — я вовсе не хочу доставлять тебе лишних волнений. Просто у меня не было иного выхода. Когда ты подрастешь, Анита, мы, вероятно, сможет встретиться, и тогда я тебе все расскажу. А пока что я время от времени буду высылать тебе небольшие суммы (загляни в конверт), чтобы хватило на образование и на разные карманные расходы…»

Анита почувствовала, что внутри у нее поднимается какая-то горячая волна, и снова расплакалась, украдкой смахивая слезы, от души надеясь, что прохожие не заметят, до чего она взволнована. «К сожалению, сейчас ты не можешь мне писать, хоть мне и очень хотелось бы узнать, как у тебя дела. Рано или поздно, но я постараюсь установить двустороннюю связь между нами. Да, только ты и я. Если, конечно, ты этого захочешь…» Захочет ли она?! На мгновение Аните показалось, что ей снова пять лет и у них с папой опять свои секреты, в которые они не посвящают никого на свете. Кроме всего прочего, письмо наполняло ее восхитительным чувством: наконец-то она что-то для кого-то значит. Причем значит многое. По-видимому, гораздо больше, чем все другие. Отец доверяет ей, он уверен, что дочь сумеет сохранить тайну, что на нее можно положиться. А уж как она эту тайну будет хранить, как будет думать о ней, согреваться ею в трудные минуты!

Однако в письме было еще кое-что. Между прочим, он вскользь касался своего житья-бытья в Англии: «Сейчас я живу в деревне, в старом каменном доме. По-английски он называется «коттедж», ну да ты это знаешь. Многие тут в округе держат лошадей. Вот было бы здорово, если бы ты могла сюда приехать — ведь ты так любишь кататься верхом. Люди тут простые и хорошие. Если мне бывает что-то нужно, я езжу за покупками в Шерстон».

И последний абзац: «Иногда я поступал с тобой не слишком хорошо, но одному Богу известно, как я все же тебя люблю. Ужасно обидно, что не могу взять тебя сюда, к себе; я очень по тебе скучаю. Скоро я снова тебе напишу, если обещаешь никому на свете не рассказывать, что получила это письмо. В противном случае мне придется снова переехать на новое место и прекратить переписку. Сейчас я занят одним очень важным делом, так что не верь тем гадким слухам, которые наверняка ходят у вас обо мне. Крепко обнимаю и целую тебя. Твой папа».

Взволнованная до глубины души, Анита долго еще сидела на лужайке. Под конец ей стало казаться, что они с отцом одни во всей Вселенной. Она не замечала ничего вокруг себя — ни снующих мимо прохожих, ни проезжающих автомобилей. Забыла даже, какое сейчас время года.