Виктор! Виктор! Свободное падение

Заметив, что Шредер настроен не так категорично, Эспен Эвьен обратился к нему: «Вовсе нет. Вспомните, что американцам всегда удавалось избегать войны на собственной территории, и впредь они намерены действовать точно так же. Почему бы и нам не занять такую позицию? Разве это мы бесконечно соперничаем с русскими? Так какого черта втягивать нас в разборки о балансе сил?»

«Большинство населения высказалось за присоединение к НАТО».

«Большинством бесстыдно манипулируют с 1948 года. Вы действительно не понимаете, что если мачты и впрямь являются тем, чем я их считаю, то они — лакомая стратегическая целью для бомбардировщиков русских?»

«Мачты не являются тем, чем вы их считаете», — отрезал Колбьернсен.

«То-то здесь все время вертятся разные нюхачи. Русские до смерти боятся американцев, особенно когда речь идет о предварительном складировании и тайных базах. У них, как вы знаете, есть опыт — от Наполеона до Гитлера. Американский ковбой-президент для них того же поля ягодка. Американцы всем уши прожужжали, что русские превосходят их в вооружении. А спросите Рейгана, не хочет ли он махнуться с русскими оружием. Спасибо, не надо! Чего ж тогда удивляться, что русские боятся американцев?»

«Все-таки в вас живет коммунист», — понял Колбьернсен.

А если бы и так, подумал Эвьен. «Я просто старался объяснить вам…»

«Давайте вернемся к мачтам», — грубо встрял Шредер, но вид у него был весьма смущенный. Из-за Колбьернсена?

«Давайте. Я разговаривал с метеорологом. Он утверждает, что давно накоплена масса информации об этом острове и нет никакой необходимости строить мачты, чтобы выяснить общеизвестный факт — на Фрейе очень ветрено».

«Вы ж понимаете: чтобы использовать ветряную энергию промышленно, нужно иметь точные данные с Титрана. Так?»

«Разве для этого недостаточно одной мачты?»

Шредер беспокойно заерзал. «Не могу сказать, я не специалист. А вот вы называете в письме двоих людей. Мы знаем обоих. — Он вопросительно посмотрел на Колбьернсена, и тот отрицательно покачал головой. Они так и не сумели договориться, как много можно Эвьену рассказать. — Если один из них действительно шпионил в пользу СССР — это бы что-нибудь изменило для вас?»

«Отчасти. Если они помогут нам доказать, что здесь речь идет о тайной базе, норвежский народ осознает, что его водят за нос».

«Давайте также гипотетически договоримся, что речь идет исключительно об обороне Норвегии. Вас бы это отвратило от русских шпионов?»

«Конечно!» — Эвьен не стал заходить слишком далеко и сообщать им, что он вообще против оборонных мероприятий.

«Как вы сами понимаете, у нас физически нет возможности приставить охранника к каждому военному и гражданскому объекту, что-бы пресечь попытки шпионажа. И если проводящий эксперимент институт утверждает, что в исследованиях на Титране нет ничего секретного, то мы полагаемся на их мнение. Но, как вы справедливо заметили, могут найтись люди, которые, как и вы сами, принимают мачты за военные объекты…. — Опять взгляд в сторону молодого коллеги, который нехотя пожал плечами. — Такие люди нас очень интересуют. Они могут входить в агентурную сеть, ведущую работу с целью подорвать безопасность нашей страны.»

«Мне претит то, чем вы занимаетесь, но я понимаю, что это необходимо в сложившихся условиях…»

«Другими словами, хотя вы пацифист и отказываетесь от военной службы, судьбы родины вам небезразличны?»

«А то!… Но интересы родины я понимаю не так, как вы».

Юахим Шредер посмотрел на него со всей серьезностью: «Это ваше личное дело. Значит, мы можем рассчитывать, что, если кто-нибудь начнет проявлять специальный интерес к этим мачтам, вы дадите нам знать?»

Напоследок — высокомерный взгляд Колбьернсена и вежливый кивок старшего. После чего они удалились.

Эспен Эвьен поежился на ветру и повернул назад к дому. По какой-то непонятной причине он чувствовал к Шредеру симпатию; он был куда миролюбивее коллеги и старался вникнуть в то, что ему говорили. Без предубеждений, сказал бы социолог. Во всяком случае, Шредер играл в открытую — странная особенность для сотрудника конторы, делающей общее дело с ЦРУ.

За неделю лыжного чемпионата посещение как-то забылось, и он даже стал подумывать, что, может — только «может»! — Шредер прав и на этот раз богатое воображение заманило его слишком далеко.

Но вот полчаса назад Сив возьми да и расскажи о чудном посетителе кафе. То, что люди наезжали в эти края, довольно естественно. Можно понять и их интерес к этим несуразным мачтам. Но эта оговорка, которую поймала Сив, да еще иностранный акцент геолога, не означает ли все это… Нет, он не собирается ставить себя в дурацкое положение. Хотя Шредер оставил ему номер своего телефона, он помнит, как презрительно и высокомерно смотрел на него Колбьернсен. Сначала он должен убедиться. Вот черт, жаль что не он подрабатывает в кафе.