Виктория

– Это я-то? Неправда! Не думай, что твоя сестра идеальна! Я, как и все люди, несовершенна. И совершала множество непростительных поступков, ошибок, за которые мне и по сей день стыдно, когда я о них вспоминаю.

– Почему я тогда не помню, чтобы ты меня хоть раз обидела?

– Потому что я люблю тебя так сильно, что не смогла быть причинить тебе боль.

– И ты еще пытаешь меня переубедить, что ты не святая?

– Пытаюсь.

– Ты просто послушай, как звучит: «Святая Виктория!».

Она поцеловала брата в щечку за столь теплый комплимент. После чего сказала:

– Ты лучше прочти, что тебе написала Клементина. Она так переживала, когда читала. Даже всплакнула.

– Или прочитать то, что написала моя сестра со слов Клементины? – исправил ее Василий.

– Откуда ты знаешь?

– Тут не надо быть Шерлоком Холмсом. Я узнал бы твой почерк даже во тьме. И я знал, что Клементина не умеет писать и читать. Она сама мне говорила об этом.

– И после того, что я совершила, ты все еще считаешь меня святой? – спросила она.

– Несомненно, – уверенно ответил он и начал читать письмо.

Небо просияло.

Луч света прорезал плотные облака и осветил мокрую траву, колыхавшую на ветру. Дождь закончился, оставив после себя лужи, отражающие небо и ручейки, стекающие в городскую канализацию.

Все стихло.

Птицы снова защебетали.

Закончив читать письмо, Василий обнял сестру, не сказав ни слова.

Когда первые чувства остыли, он извинился перед ней за то, что чуть не совершил глупость, когда попытался незаконно встретиться с Клементиной.

– Не совершай больше таких опрометчивых поступков, Василий. Это может привести к трагедии. Обещаешь? – посмотрела на брата Виктория.

– Обещаю. Просто, Вика, тогда мной словно кто-то управлял.

Виктория пришла в некое оцепенение после признания Василия, ибо поняла, что этой неведомой силой, скорее всего, управляют приемные родители Клементины для того, чтобы заманить Васю в свой плен и совершить то, что они должны были сделать по приказу отца Домового – убить его!

– Когда ты почувствуешь это нестерпимое чувство, колющее душу, сразу звони мне. Мы договорились?

– Договорились. Я буду стараться. Я больше не буду думать о том, чтобы пробраться на стадион.

– А если, как ты говоришь, это сила существует. Вдруг ты не сможешь ей противостоять?

Он ничего не ответил, посмотрев в глаза сестры наивным взглядом, наполненным преждевременным страхом.

Она прижила его к себе, и они вышли на мокрую дорогу, ласкающуюся в лучах солнца.

Подойдя к дому, Виктория улыбнулась брату, как бы говоря, что все хорошо, что она с ним, рядом, что никогда не отпустит его руку, всегда защитит. На самом деле, за улыбкой скрывалось волнение и страх.

Она боялась потерять его, так как была бессильна, беспомощна против злых чар. Она боялась грядущего будущего, которое с каждым восходом солнца становилось все мрачнее и мрачней. Настоящее было обрамлено напряжением, ожиданием чего-то пугающего, а будущее покрылось плотным покрывалом боли, смерти и отчаяния, порождающего душевную опустошенность.

Именно тогда, Виктория решила обо всем рассказать Антону, который не знал не о войне, не о том, что они в опасности.

– Скверно, – сказал он. В его красивых глазах полыхали красным пламенем смешанные чувства: ярость и неутолимый гнев к отцу Домовова, затеявшему столь подлый и коварный план; страх за свою семью, которая для него стала центром бытия и мироздания – Вселенной; мимолетная отвага и непокорность, присущая мужчине, когда его родным и любимым грозит опасность. – Ты уверена, что за тобой никто не следит? За нами?

– Уверена. И не уверена, – неопределенно ответила Виктория. И добавила. – В чем я по-настоящему уверена, так это в том, что следят за Василием две маски, двое духов. Возможно, они следят еще за мамой и папой.

– И что же нам делать? Как помочь? – спросил Антон, понимая, что в данной ситуации он ничего не сможет сделать. Ничего.

– Мы бессильны. Я бессильна и от этого на душе так скверно, что хочется убежать в другую комнату и всю ночь рыдать.

– Вряд ли слезы помогут. Я предлагаю… предлагаю. – Он задумался, утонув лицом в ее волосах, пахнущих ромашкой и лепестками роз. – Кажется, я понял, что нужно сделать. А что, если мне взять пораньше отпуск? Как ты на это смотришь?

– Ты думаешь, это выход?

– Не выход. Но некая альтернатива. По крайней мере, до конца лета я буду рядом с тобой, держать твою руку, наслаждаться сладкими поцелуями, купаясь в любви. Будем вместе ходить к Клементине. Кто знает, какая опасность исходит от нее? А также будем чаще навещать твоих родителей и Василия, которому необходима наша защита, помощь, понимание, любовь, в конце концов.

– А тебя отпустят с работы? – спросила она.

– Отпустят. Напишу заявление. И все. Правда придется обмануть начальство, но это не будет грехом, дабы они нас всегда обманывают.

– Я знала, что ты найдешь хоть какое-то решение, – сказала Виктория, повернулась на бок, прильнула к нему и нежно поцеловала. – Я так рада…