Виктория, или Чудо чудное. Из семейной хроники

В пору моего детства люди частенько собирали монеты по пятнадцать или двадцать копеек, а потом относили в магазин, где обменивали кучку мелочи на купюры. Я тоже неоднократно предпринимал попытку накопить деньги. Для этого завел специальную «копилку» – стеклянную бутылку из-под болгарского кетчупа – настоящего, из натуральных томатов! В ее горлышко свободно проходили пятнадцатикопеечные монеты, и я вечерами проверял материнский кошелек и отцовский карман, чтобы найти там металлические деньги нужного достоинства. Мелочь исправно отправлял в бутылочку, радуясь, что пустое пространство постепенно заполняется «серебром», и представлял, как в кассе магазина «Овощи-Фрукты» мне меняют это богатство на бумажные деньги.

Думаете, я хотя бы раз воспользовался плодами своих накопительных трудов? Как бы не так! Едва бутылка наполнялась, тотчас же как бы из ниоткуда возникала Вика с просьбой занять ей некую сумму – причем всегда именно столько, сколько помещалось в моей копилке. Я начинал злиться, говорил, пусть катится ко всем чертям со своим «займи немного», ибо знал, что потом никогда не дождусь денег обратно. Моя злость порождала ответную ярость со стороны сестры – и вот мы уже вдвоем носимся по квартире и орем друг на друга. Морды у обоих красные, ненависть в крови так и клокочет, но самое обидное, я заранее знаю, что она победит: я трясущимися руками выну из-под родительской кровати бутылку и в сердцах швырну на пол, сопровождая каким-нибудь гадким словом. А Вике мои проклятия по барабану – она поднимет копилку, хладнокровно вытрясет оттуда все до копейки и уйдет, даже не сказав спасибо. Я же немного отойду от горечи поражения и заново примусь собирать по крохам «состояние» – только для того, чтобы спустя какое-то время история точь-в-точь повторилась.

Потом сестра разнюхала, что можно иметь кое-какую наличность, сдавая в букинист книги, и стала периодически опустошать нашу не слишком богатую библиотеку. Вика никогда в жизни по доброй воле не держала в руках книгу и даже не могла вообразить, что она может иметь какую-то ценность помимо той, что измерялась реальными деньгами, поэтому с легким сердцем вытаскивала из шкафа томик-другой – потолще да покрасивее – и несла в заветный магазинчик.

Для меня же в ту эпоху книги были основным богатством; можете себе представить мое отчаяние, когда, возвращаясь из школы, вдруг замечал на полке в книжном шкафу пустое пространство. Я хорошо знал, что означает эта пустота, и меня начинало переполнять горькое чувство невосполнимой утраты. Обычно это чувство сопровождалось приступом сильнейшего гнева: я был так зол, что готов был оттаскать сестру за косы и надавать ей тумаков за самоуправство.

Бывало, Вика приходит домой, и я тут же начинаю бушевать, с пеной у рта требуя немедленно вернуть книги на место. А она включает дурочку и молча ходит себе по квартире, будто меня и нет. Или сидит, уставившись в одну точку, пока я не выпущу весь пар и не оглохну от собственного ора. К тому моменту она научилась идеально абстрагироваться от бурь и гроз, что время от времени обрушивались на ее голову: ты хоть изойдись криком и угрозами – ей все хрен по деревне. В любом случае, толку от моей злобы не было никакого: она ни разу не помогла мне возвратить ни единой книги.

Впрочем, не думайте, что наша подростковая жизнь состояла сплошь из битв и недоразумений. По большому счету, мы сосуществовали вполне мирно и весело. К нам часто приходили Викины подружки, и я вместе с ними играл на щелбаны в лото и карты. Если они «устраивали пир» (жарили яичницу с каким-нибудь незатейливым салатиком или просто делали бутерброды), звали за стол и меня – я пользовался уважением девчонок, потому что мог рассказать наизусть любую страницу из «Истории Древнего мира» за пятый класс. Они же обучили меня и парочке занятных фокусов: один из них – прыгающая на большом пальце спичка – имел феноменальный успех у моих одноклассников. А зимними вечерами мы устраивали роскошные посиделки при свечах: старшие девочки рассказывали «страшные случаи» и отчаянно жестикулировали, отчего на стенах разыгрывался холодящий кровь немой триллер, – я же сидел, забившись в угол дивана, полный ужаса и восторга.

Нельзя отрицать и того, что зачастую сестра помогала мне решать мелкие школьные проблемы. В первом классе я терпеть не мог уроки рисования, и, когда на занятие нужно было принести готовое изображение, Вика с удовольствием рисовала в моем альбоме цветными карандашами, – а я получал за это пятерки.