Вилла мертвого доктора

Мужчины курят сигары, неторопливо попивают виски, смотрят в огонь и молчат. Говорить неохота ни Потемкину, ни Хопкинсу. Редко, очень редко им выпадают такие мирные вечера. Наконец Хопкинс, отпив глоток, поставил стакан на низкий столик.

— Ну давай говори. Я же вижу, тебе не сидится.

Олег не заставил повторять.

— Почему убили Саманту Ривера? Не говорю сейчас даже о том — кто… Говорю: почему? Очевидно, она могла рассказать многое, что было опасно тем, кто направлял Келлера. Настолько опасно, что они решили не рисковать. — Потемкин осторожно, чтобы не стряхнуть пепел, уложил сигару в бронзовую массивную пепельницу и продолжал: — Смотри, что выходит. Мы же с тобой этих деятелей крупного ранга по их основным «медицинским» делам совершенно не трогаем — с федералами такая договоренность. Но по делу Фелпса у меня ясности нет. Взяли мы этого Келлера. Конечно, он преступник, и прошлое у него соответствующее. В то, что он так безумно любил свою Саманту, я не верю. Дальше можно разводить много литературных красивостей, но…

— Но ты, опытный детектив, ни на минуту не веришь в то, что тебе говорят Келлер и его адвокат, — подвел итог Хопкинс. — Дальше?

— Смотри продолжение: эта вчерашняя бомба… Находят ее после моей долгой и откровенной беседы с Сатыросом. И ведь взрывное устройство — уже третий эпизод за короткое время. Первым был этот серый вэн, который меня собирался сбить… Мне повезло, но, как ты сказал тогда, первое предупреждение мы с тобой получили… Так? Дальше — канистра, полная бензина, оставленная на виду, да еще с зажигалкой. И зажигалку‑то подобрали оранжевого цвета, чтобы мы ее точно заметили… Акт устрашения, это однозначно. А на канистре, между прочим, почти стертый ярлык фирмы, которая занимается развозкой больных и стариков. Ребята в лаборатории поработали и даже адрес восстановили — фирма в Сан‑Бернардино расположена. И знаешь, кому принадлежит? Ага, Сатыросу.

Кстати, тебе наверняка Коммингс рассказывал, что у них там, в преступных околомедицинских кругах, которыми федералы сейчас занимаются, идет тихая война. Гарднер — с одной стороны, Сатырос — с другой, Дятлов — вроде посередке.

А дальше — очень коротко: вот Сатырос, который сумел нас, — Олег посмотрел на Хопкинса и поправился, — ну меня, во всяком случае, на первом этапе следствия просто обмануть. Я‑то принял его за мелкого бизнесмена, иммигранта в первом поколении с большим чувством собственного достоинства. А он, говоря официальной терминологией, — дерзкий преступник. И притом умеющий хорошо маскироваться и хорошо прятаться. Для такого убрать с дороги мешающего ему человека — раз плюнуть. Сам он говорит о Фелпсе совсем неуважительно — хотя, по другим данным, они и дружили в свое время, и были близки. Но потом резко разошлись, и причин их размолвки никто не знает. Зачем ему сейчас понадобилось бы убивать Фелпса — непонятно. Нельзя исключать и расчетов за старое — в этих кругах, сам знаешь, срока давности на иные дела не имеется… И еще, — Олег перевел дыхание, — у малообразованного Келлера одна из любимых поговорок — высказывание Бенджамина Франклина…

— Вот это фокус, — ухмыльнулся Гэри. — Уголовники с цитатами из великих. И что же именно он цитировал?

— «Трое могут хранить секрет, только если двое из них мертвы». Но дело не в этом. Дело в том, что за партией в покер Майкл Сатырос постоянно цитировал Франклина. И эту цитату тоже приводил, и даже не раз.

— Дальше…

— Саманта Ривера в последние годы работала у Сатыроса. Он отказался комментировать ее отношения с Фелпсом. Что же касается ее неожиданной поездки в круиз — Сатырос уверяет, что все было по графику и ничего неожиданного нет. Случайное совпадение, не более того.

— Резюмируем. У Сатыроса есть мотивы для убийства Фелпса и могут быть прямые и достаточно прочные связи с Келлером — иначе откуда у того такой интеллектуальный багаж? — Хопкинс осторожно стряхнул пепел с сигары. — Дальше.

— Виталий Дятлов. Человек из России с давним преступным прошлым. Не знаю, каким образом он оказался здесь, но оказался. Кому ваши чиновники разрешают въезд — понять не могу, объяснишь потом.

— Если ты соберешься мне объяснить, что и когда делают ваши чиновники, я с удовольствием отвечу. Давай, вперед.