Виллет

Я не остановилась до тех пор, пока не нашла убежища в пустой часовне. Притаившись с лихорадочно бьющимся сердцем и безотчетным, смутным предчувствием, услышала, как, нетерпеливо хлопая дверьми, профессор быстро заглянул во все классные комнаты, а потом вошел в притихшую под усыпляющим действием религиозного чтения столовую.

– Où est Mademoiselle Lucie?[306] – донеслось до моего обостренного от волнения слуха.

И вот в тот самый момент, когда я собралась наконец спуститься и сделать то, чего хотела больше всего на свете: встретиться с ним, – металлический голос Сен-Пьер бойко и фальшиво произнес:

– Elle est au lit[307].

Раздраженные шаги месье Поля зазвучали в коридоре, где мадам Бек немедленно захватила его в плен, отчитала, увлекла к парадному крыльцу и выпроводила на улицу.

Едва дверь закрылась, меня молнией пронзило изумление перед собственным диким поведением. С самого начала я знала, что он ищет меня, желает увидеть. Но разве сама не хотела встречи? Что же заставило поспешно убежать, скрыться? Что унесло прочь? Ему требовалось сказать что-то важное, причем именно мне, но, стремясь услышать откровение, я сама сделала беседу невозможной. Жаждая выслушать и успокоить, пока откровение и утешение казались недостижимыми, в тот самый момент, когда возможность внезапно представилась, я испугалась, как испугалась бы нацеленного в грудь смертоносного копья.

Моя безумная противоречивость получила достойную награду. Вместо долгожданного душевного комфорта и бескорыстного удовлетворения, которое я смогла бы обрести, сумев подавить панический приступ и две минуты постоять спокойно, пришлось пережить опустошительное темное сомнение и тоскливую неопределенность.

Я достала свои скудные сбережения, выложила на подушку и боролась с бессонницей всю ночь, пересчитывая деньги.

Глава XXXIV Малевола

В четверг, в свободное время второй половины дня, мадам Бек подозвала меня и спросила, не соглашусь ли выйти в город и исполнить несколько мелких поручений – а именно, кое-что купить для школы.

Не имея определенных планов, я согласилась и, поступив в полное распоряжение начальницы, тут же получила подробный список необходимых для рукоделия шерстяных и шелковых ниток, а также других столь же важных принадлежностей, оделась в соответствии с угрожающе облачной, душной погодой и уже собралась выйти, даже взялась за ручку двери, когда голос мадам вновь призвал в столовую:

– Простите, мисс Люси! Только что вспомнила еще кое о чем – если, конечно, ваша добрая душа не сочтет себя переутомленной.

Я рассыпалась в заверениях в преданности и готовности помочь. Мадам тут же поспешила в маленькую гостиную и вынесла симпатичную милую корзинку, полную прекрасных тепличных фруктов – красивых, спелых и ароматных – в окружении темно-зеленых восковых листьев и бледно-желтых цветов неведомого южного растения.

– Вот, – пояснила мадам Бек. – Это совсем не тяжело и не испортит ваш аккуратный костюм, как простецкая, достойная служанки деталь. Сделайте одолжение: отнесите эту корзинку мадам Вальравен и передайте поздравление с именинами. Она живет в Старом городе, в доме номер три по рю Маж. Боюсь, путь покажется неблизким, однако в вашем распоряжении несколько часов. Если не успеете вернуться к ужину, распоряжусь оставить вашу порцию, а Готон вас так любит, что непременно добавит что-нибудь особенно вкусное, так что голодной не останетесь, моя дорогая мисс. Ах да! Непременно добейтесь встречи с мадам Вальравен и отдайте корзинку лично в руки, чтобы не вышло ошибки. Эта особа довольно привередлива. Adieu! Au revoir![308]

Наконец удалось выйти из дома. Покупки, конечно, заняли некоторое время: выбирать нужные нитки и иголки всегда скучно, – но я исполнила поручение в полном соответствии со списком. Узоры для домашних туфель, шнуры для колокольчиков, матерчатые сумки были выбраны, застежки и кисточки для дамских кошельков приобретены – одним словом, весь tripotage[309] представлен в наилучшем виде. Оставалось одно: передать фрукты и поздравления.

Перспектива долгого путешествия в недра старинного мрачного Старого города радовала, даже несмотря на то, что вечернее небо над городом напоминало сине-черную крышку с раскаленными докрасна краями.

Сильный ветер всегда пугает, потому что буря требует напряжения сил и немедленного действия, что дается с большим трудом, но внезапный густой снегопад или плотный, темный ливень лишь взывают к смирению, к покорному согласию промокнуть до нитки. Взамен стихия обещает чисто вымытый город, приятный путь по широким свободным улицам. Вечно торопливая столица наполняется восточным очарованием, из Виллета превращается в Фадмор[310]. Так что пусть льет дождь, пусть низвергаются потоки. Только прежде необходимо избавиться от корзинки с фруктами.