Виллисы

Наталья Сергеевна некоторое время мерила Юльку взглядом, потом размахнулась и ударила Нефедову по спине:

— Плечи брось!

И отошла, нервно, зло сжимая губы.

— Юль, не зли ее, — чуть слышно прошептала сзади Ийка. — Ты же видишь…

— Встали на прыжки!..

…Игорь назвал нашу учебу добровольной каторгой. Я обиделась, а теперь сама чувствую себя каторжанкой. Сил больше нет Пытаюсь сжать зубы — не получается потому что не понимаю — ради чего?..

— Сто-оп! — Наталья Сергеевна досадливо хлопнула в ладоши. — Азарова, что такое, в конце концов! Примой себя почувствовала — вполноги работаешь? Ты понимаешь, что ты чужое место заняла?

— Я не виновата! — крикнула Юлька. — Я не просила!

— Иди сюда, — велела Наталья Сергеевна.

Юлька подошла, остановилась напротив.

Педагогиня холодно смотрела на нее сверху вниз, уперев руки в пояс.

— Что-то ты разговорилась, девочка. Голос прорезался? — сказала она. — Все к станку, Азарова продолжает.

Девчонки отошли к станку. Юлька осталась одна посреди зала.

— Начали! — зло, отрывисто скомандовала Наталья Сергеевна. — Не то. Еще раз… — Она подождала, пока Юлька вернется к ней. — Начали… Стоп! Еще раз!..

Концертмейстер долбил по клавишам одну и ту же мелодию.

Юлька начинала комбинацию и снова по команде возвращалась в центр зала, с трудом переступая на чугунных ногах. В ушах стоял густой звон. Ее мутило, то ли от усталости, то ли от запаха дорогой косметики Натальи Сергеевны.

— Не то! Еще раз!.. Начали!..

Носки туфель пропитались кровью, на влажном полу за Юлькой оставались бледные розовые следы.

— Еще раз!..

Наконец Юлька упала. Наталья стояла над ней, нетерпеливо постукивая каблуком по полу. Юлька поднялась и снова встала перед педагогом, сдувая пот с верхней губы, с ненавистью глядя сквозь багровые вспышки в глазах в холодное, холеное лицо Натальи Сергеевны.

Та молча смотрела на Юльку. Под облепившим тело мокрым хитоном видно было, как бешено колотится Юлькино сердце.

— Когда будешь работать, как она, когда станцуешь, как она, тогда скажешь, что не виновата, — негромко сказала Наталья Сергеевна. Обошла ее и обратилась ко всем: — С завтрашнего дня меняется расписание. Вместо пятого урока — дополнительный класс. Репетиции каждый день и в субботу. Для Азаровой — и в воскресенье…

Юлька побрела за девчонками в раздевалку. Опираясь рукой, села на скамейку. Наклонилась развязать туфли — с подбородка сорвались тяжелые капли пота.

— Иди сюда, я сказала! — Ольга Сергиенко ударила кулаком по лицу младшую девчонку. Та качнулась, чуть не упала — и опять покорно встала напротив, опустив голову.

— Чего воюешь? — спросила Ильинская, проходя мимо.

— Нажрались, суки, весь душ в интернате заблевали! Нет, ты представляешь! — Ольга снова ударила девчонку. — Я в четвертом классе первый раз выпила! Стой, я сказала!..

— Завтра покупатели из Станиславского, — подбежала Ийка. — На классе будут и на репетиции!

— Ты что, правда? — оживились старшеклассницы.

— Ну! В учебке говорили, я слышала.

— Теперь косяком пойдут, — сказала Нефедова.

— Юль, слышишь? — Ия подошла к Юльке. — Покупатели… Юль…

Юлька сидела неподвижно, наклонившись вперед, тоскливо глядя перед собой. Она слышала голоса вокруг, гулкие, как из космоса, но с трудом разбирала слова.

Чолпан заглянула снизу ей в лицо.

— Отрубилась, — удовлетворенно сказала она. — Помнишь, в том выпуске у девки крыша поехала?

— А-а, Медведева, — вспомнила Илья. — Москвичка.

— Ну! На нее педагог наорал… После класса домой пошла. На автопилоте. Все нормально. А в раздевалку забыла зайти. Представляешь, картинка: март месяц, снег еще, а она в купальнике пилит! В метро уже взяли…

— Юль, ты в душ пойдешь? — спросила Ийка. — Опоздаем же.

Юлька представила дорогу до душевой — в конец раздевалки, и две ступеньки вверх, потом обратно. Она, не вставая, сняла с вешалки школьную форму и стала натягивать ее сидя, прямо на мокрый хитон.

…Историк что-то рассказывал у доски, увлеченно размахивая руками. Ильинская прицепила громадную клипсу-кольцо к носу и изображала знойную африканку. Нефедова строила глазки Демину. Ия рядом писала письмо.

Юлька тоскливо смотрела в окно. Там было солнце, в школе напротив кончились уроки, по тротуару шли мальчишки и девчонки в такой же синей форме под распахнутыми куртками.

Впереди был дуэт и народный, репетиция, гастроли, выпускной и двадцать лет каторги.

* * *

Репетиции теперь были каждый день, а в воскресенье Наталья Сергеевна занималась с Юлькой — вдвоем в пустом гулком зале. Юлька потеряла счет времени, засыпала стоя под душем, в раздевалке, на уроках. Игорь несколько раз приходил в училище, но Юлька выползала к нему абсолютно мертвая, с глубокой синевой вокруг глаз. Они сидели в вестибюле под фикусом, о чем-то говорили — Юлька туго соображала, переспрашивала каждое слово, улыбалась и старалась не заснуть.