Вина и грехи

– В ее жилах течет викканская кровь. – Это не слишком его успокоило. – Однако у нее почти нет магических способностей, потому что викканское наследие сильно разбавлено. Она никогда никому о нем не говорила. Но распознала его во мне, как только я начала работать в «Мерлине». Это же стало причиной ее враждебности: она боялась, что меня раскроют и я утяну ее за собой. – К счастью, викканское наследие в итоге победило ее страх, когда она нашла меня, больную и слабую, когда я вернулась в город. – Не знаю, какая кровь окажется сильнее в Эстере. Но я надеюсь и молюсь, что Ивана сможет с этим справиться. А что, если у Эстеры вырастут крылья?

При мысли о том, что она будет играть с человеческими детьми и ни с того ни с сего у нее на спине вдруг прорежутся крылья, как у отца, мой желудок завязался узлом.

– Этого не случится. У Селии они появились только через несколько лет после окончательного взросления. Как быстро она росла за то время, что ты находилась с ней? – Его невозмутимость была напускной, я это чувствовала.

– Не очень быстро, но все могло измениться.

Николай снова притянул меня к своей груди:

– Мы найдем лучшее решение. Расскажи мне о ней все.

Он сжимал меня в объятиях, пока я рассказывала, как бродила по Аквинкуму, будучи беременной ребенком, который слишком быстро рос в утробе и отнимал у меня слишком много сил. Если бы я родила Эстеру одна где-нибудь в лесу, мы бы обе погибли. А потом я встретила Ивану. Она неожиданно возникла передо мной на рынке со своим сыном Дарианом, которому на тот момент исполнилось шесть лет. Едва взглянув на мое тело, она без лишних вопросов повела меня в свою хижину, которая находилась на окраине трущоб Аквинкума. Там оказалось на удивление уютно, тепло и безопасно.

– Ты осуждала меня за то, что я продавала свое тело мужчинам, – заявила мне в лицо Ивана, – но мне все равно, что обо мне думают другие. Вот что я хочу дать своему сыну. Лучшую жизнь. И когда сама станешь матерью, ты это поймешь.

Мне стало стыдно, но она просто отмахнулась от меня, а потом выхаживала и поддерживала в последние особенно трудные недели беременности. Она держала меня за руку, когда Эстера чуть не разорвала меня изнутри. Она же перерезала пуповину и положила мою дочь мне на живот. Мы вместе плакали, радуясь, что и я, и Эстера выжили. К моему удивлению, Ивану даже не сильно поразил тот факт, что Эстера при рождении светилась. Лишь открытый третий глаз она посчитала жутковатым. Однако он пропал уже через час.

Николай молча выслушал всю историю.

– Почему ты не осталась с ней?

Не уверена, почудился ли мне упрек в его голосе или я его услышала, потому что сама слишком часто себя упрекала.

– Я не очень хорошо контролировала свою магию. Она то и дело вырывалась наружу и начинала жить своей собственной жизнью. Тем самым я постоянно подвергала опасности Эстеру, Ивану и ее Дариана. Думаю, во время беременности Эстера нуждалась в большом количестве моей магии, чтобы расти. А после родов силы начали искать другой выход. Я боялась не только людей, но и того, что меня обнаружат приспешники Селесты. В конце концов Ивана попросила меня уйти. Ей было тоже страшно, но она предложила присмотреть за Эстерой, пока я не найду место для нас обеих.

– И ты ей доверилась?

– Да.

Доверилась. Как бы странно это ни звучало. Но та Ивана, которая работала в «Мерлине», чтобы прокормить себя и своего ребенка, коренным образом отличалась от той женщины, которая пела песенки, играла со своим мальчиком и пекла пироги. Она напомнила мне мою собственную маму и показала, на какие жертвы готова пойти женщина ради своего ребенка.

– Да. Я ей доверилась, – твердо ответила я. – И до сих пор доверяю. Она хорошо позаботится об Эстере.

Николай негромко выругался. В его взгляде сейчас светилось столько благоговения, что мне почти стало стыдно.

– Ты родила от меня ребенка.

Я кивнула, и он поцеловал меня, поднял на руки и вынес из воды. Остаток ночи прошел в водовороте смеха и любви. Мне приходилось описывать ему каждую мелочь снова и снова. О завитке в волосах Эстеры, прямо над лобиком. О крошечной родинке на спинке. О том, что от нее пахло ванилью и корицей и что ее глаза стали такими же зелеными, как мои собственные, ровно за день до того, как я ее оставила. Я тысячу раз заверила его, что с Иваной она в безопасности, но видела, что он готов схватить меня в охапку и вместе со мной лететь к нашему ребенку. Тем не менее, как бы мне этого ни хотелось, разумнее было этого не делать. Мне потребовалась вся моя сила убеждения, чтобы его остановить.

Я проснулась от того, что нос щекотал солнечный лучик, а потом перевернулась и открыла глаза. Вчера Николай отнес меня, завернутую в полотенце, на кровать в своей старой комнате, сжал в объятиях и занялся со мной любовью в последний раз на восходе солнца. После этого я уснула, а теперь кровать рядом со мной оказалась пустой. И хотя я этого ожидала, меня захлестнула волна разочарования. Конечно, он не мог остаться. Опасность, которой мы подвергли себя прошлой ночью, в любом случае слишком велика.