Виннету. Сын вождя

К моему превеликому удовольствию, Виннету даже не шелохнулся после того, как я перерезал ремни. Он стоял у дерева как вкопанный, будто был все еще связан. Я намотал волосы на указательный палец, скатал их в кольцо и спрятал за пазухой. Потом я пополз к Инчу-Чуне. Мне удалось освободить его таким же способом, как и Виннету. При этом вождь апачей проявил не меньшую осторожность и долго не двигался с места.

В тот момент у меня мелькнула мысль, что лучше не оставлять перерезанных ремней на земле. Кайова не должны были знать, каким образом пленникам удалось освободиться. Я спрятал связывающие Инчу-Чуну ремни в карман, подполз сзади к Виннету, сделал то же самое с его ремнями и только тогда покинул место.

Между тем мои приятели начали беспокоиться. Когда я осторожно вернулся и лег в траве между ними, Сэм тревожно шепнул:

– Что стряслось? Вы пропадали битых два часа!

– Верно. Полчаса – туда, полчаса – обратно, ну и час – на основное дело.

– Зачем вы торчали там целый час?

– Чтобы узнать наверняка, спит Тангуа или нет. И не хитрит ли он.

– А-а, понятно! Эй, Дик, Уилл, слышите? Чтобы проверить, какой сон смотрит этот пройдоха Тангуа, наш гринхорн целый час пялился на него, не отрывая глаз! Сэр, а вам в голову не пришло ничего более оригинального?

– Нет, Сэм, но, похоже, я выдержал испытание…

Не обращая внимания на колкие упреки и расспросы старика, я издалека молча следил за освобожденными вождями. Меня удивляло, что они по-прежнему стояли прислонившись к деревьям. Им давно пора было бежать. Но дело оказалось в следующем: Виннету догадался, что его освободили раньше отца, поэтому он ждал какого-нибудь знака со стороны Инчу-Чуны. Тот в свою очередь не двигался с места, думая, что Виннету первым подаст ему сигнал. Поняв наконец, что к чему, Виннету улучил удобный момент, когда часовой в очередной раз закрыл глаза, и дернул рукой, показывая отцу, что он свободен. Тот подал ему похожий же знак. В следующий миг оба апача с быстротой молнии исчезли в кустах.

– Да, сэр, испытание вы прошли, – донесся до меня насмешливый голос Сэма.

– Так, может, теперь вы мне доверите более важное дело – дадите возможность пробраться с вами к Виннету, не опасаясь за мою глупость?

– Хм, хотите еще часок и на вождей посмотреть? Полагаете, что ваше ночное часовое бдение поможет освободить апачей? Или вы взглядом прожжете их веревки?

– Зачем же… Мы их просто разрежем…

– Так говорите, будто собираетесь просто ветку срезать с куста. А что будете делать с часовым? Тоже сразите взглядом? М-да, сэр! Мне бы вашу уверенность! А чтобы пробраться к пленнику незамеченным, нужно недюжинное мастерство настоящего вестмена! И даже если вам это удастся, то… Бог мой, good lack![26] Да что же это такое?

Сэм вдруг запнулся. Через пару мгновений, не веря своим глазам, он воскликнул:

– Дик, Уилл, взгляните туда! Вы видите Виннету или Инчу-Чуну?

Взгляды всех устремились в сторону деревьев, где только что стояли связанные пленники. В тот же миг пронзительно закричал очнувшийся охранник. Крик тотчас взбудоражил и поднял весь лагерь. Ничего не понимающие индейцы и белые собрались у того места, где были привязаны апачи. Я помчался вслед за остальными, делая вид, что ничего не знаю, и выворачивая на бегу карманы с песком.

В душе я сильно сожалел, что из всех апачей мне удалось освободить только вождей. Как бы мне хотелось помочь всем пленным, но такая попытка граничила с безумием.

Кайова толпой обступили деревья, у которых совсем недавно стояли беглецы. Отовсюду слышался яростный вой. Только теперь я осознал, какая страшная расправа могла меня ожидать, если бы кайова обнаружили мою заинтересованность.

Тангуа призвал всех к спокойствию и приказал половине воинов, несмотря на темень, отправиться в прерию на поиски беглецов. Вождь буквально кипел от ярости. Хорошенько размахнувшись, он ударил охранника по лицу кулаком, а затем сорвал с него мешочек с «лекарствами». Отныне провинившийся навсегда был покрыт позором.

Под мешочком с «лекарствами» имеются в виду, конечно, не медикаменты или целебные средства. Слово «лекарство» появилось в обиходе у индейцев только после того, как они встретили белых. Им не была знакома медицина бледнолицых, и они приписывали действие лекарств колдовству и сверхъестественным силам. С тех пор они стали называть «лекарством» все, в чем видели проявление высшей материи и волшебства или чему не могли найти подходящего объяснения. Естественно, у каждого племени для обозначения этой высшей силы есть свое выражение. Например, «лекарство» на языке манданов – hopenesch, тускарора – yunnjuh queht. Черноногие называют его nehtowa, сиу – wehkon, а риккареи – wehrootih.