Виннету. Сын вождя

Девушка разговаривала со своей напарницей тихо, чтобы не разбудить меня. Каждый раз, когда она приоткрывала в улыбке яркие коралловые губы, за ними сверкали удивительно белые зубы. Нежные крылья носа говорили скорее о греческом, нежели индейском происхождении, о том же кричал и цвет кожи – светлая бронза с чуть заметным серебристым оттенком. На вид ей можно было дать лет восемнадцать, и я пошел бы на любое пари, что она – сестра Виннету.

Обе скво были заняты вышиванием красными нитками узоров на кожаном поясе.

Я приподнялся на локте, чтобы получше рассмотреть девушку, и удивился, что это движение далось мне не так трудно. Услышав, что я пошевельнулся, старуха метнула взгляд в мою сторону и воскликнула:

– Уфф! Aguan inta-hinta!

Это означало: «он проснулся». Девушка устремила на меня глаза и, увидев, что я смог сесть, встала и быстренько подошла ко мне.

– Ты уже проснулся, – сказала она, к моему изумлению, на довольно правильном английском языке. – Тебе что-нибудь нужно?

Сначала я открыл было рот, чтобы ответить, но вспомнил, как недавно пытался заговорить и что из этого получилось. Я быстро закрыл его, но тут же решил, что надо попытаться, раз появились силы. Я прохрипел:

– Да… даже… очень многого…

Впервые в жизни я для себя отметил, как приятно, оказывается, слышать звук собственного голоса! Хотя я его не узнал.

– Говори тише или объясняйся знаками, – сказала она. – Ншо-Чи видит, что тебе больно говорить.

– Это твое имя? – спросил я.

– Да.

– Оно очень тебе подходит! Думаю, трудно было бы найти тебе более подходящее имя. Ведь ты прекрасна, как весенний день, когда благоухают первоцветы.

На языке апачей Ншо-Чи означает Прекрасный День. Она слегка покраснела и напомнила мне:

– Так чего ты хочешь?

– Скажи сначала, ты здесь из-за меня?

– Да, мне приказано ухаживать за тобой.

– Кто приказал тебе?

– Мой брат Виннету.

– Я так и думал, что он твой брат. Ты очень похожа на этого отважного юношу.

– Которого ты собирался убить? – воскликнула Прекрасный День, взглянув мне пытливо в глаза, точно желая проникнуть в мою душу.

– Никогда! – возразил я.

Она опять посмотрела мне в лицо и сказала:

– Он не верит тебе и считает врагом. Ты два раза ударил его кулаком и свалил на землю, а ведь до сих пор его никто не побеждал!

– Только чтобы спасти его, а потом – чтобы спасти свою жизнь. Виннету близок моему сердцу с первой нашей встречи.

– Твой язык еще болит?

– Сейчас – нет.

– Ты можешь глотать?

– Попробую… Принесешь мне воды?

– Сейчас принесу. Ты сможешь не только попить, но и умыться.

Она вышла вместе со старухой. Логика поведения Виннету мне была непонятна. Он считал нас своими врагами, но уход за мной поручил своей сестре. В чем тут дело? Поживем – увидим.

Вскоре Ншо-Чи вернулась с глиняной чашкой, наполненной до краев холодной водой. Я глотал с трудом, ужасная боль пронзала горло, но жажда была сильнее. Маленькими глотками я выпил всю воду и почувствовал прилив новых сил. Это, похоже, не ускользнуло от внимания Ншо-Чи, потому что она сказала:

– Вода тебя освежила. Отдохни немного, и я принесу тебе поесть. Наверное, ты голоден, но, может быть, сначала умоешься?

– А я смогу?

– Посмотрим…

Вернулась старуха и принесла высушенную тыкву с водой. Ншо-Чи поставила сосуд рядом с моей постелью и подала мне полотенце из тонкой рогожи. Мои попытки помыться не увенчались успехом: я был слишком слаб. Тогда Ншо-Чи смочила водой край полотенца и своими руками обмыла мне лицо – мне, врагу своего отца и брата! Закончив, она улыбнулась и с состраданием в голосе спросила:

– Ты всегда был такой тощий?

Почему тощий? И тут я вспомнил, что пролежал в забытьи несколько недель, да еще в горячке, без пищи и воды! Болезнь не могла пройти бесследно. Я дотронулся до своих щек и ответил:

– Я никогда не был худой.

– Посмотри на себя!

Взглянув на свое отражение в воде, я в ужасе отвел глаза: на меня глядело привидение.

– Странно, что я еще жив, – вырвалось у меня.

– Виннету сказал то же самое. Ты перенес даже дорогу сюда, а она и для здорового нелегка. Великий Маниту наделил тебя очень сильным телом, другой не выдержал бы пятидневного тяжелого пути.

– Пятидневного пути? Где же мы находимся?

– В нашем пуэбло на реке Пекос.

– И сюда же вернулись ваши воины, взявшие нас в плен?

– Да. Они живут рядом с пуэбло.

– И пленные кайова тоже здесь?

– Да. Их надо было убить. Любое другое племя предало бы их мучительной смерти, но нашим учителем был мудрый и добрый Клеки-Петра, открывший нам доброту и милосердие Великого Духа. Если кайова хорошо заплатят, их отпустят.

– А мои три товарища? Ты знаешь, где они сейчас?

– В такой же комнате, но темной. Они связаны.

– Как им живется?

– У них есть все необходимое. Приговоренные к смерти у столба пыток должны быть сильными, чтобы не умереть прежде времени.

– Значит, они должны умереть?

– Да. Как и ты.

В ее голосе не чувствовалось ни капли жалости. Неужели эта прекрасная девушка столь жестока сердцем, что может без содрогания смотреть на муки умирающих от пыток?

– Скажи, могу ли я поговорить с ними?

– Это запрещено.

– А увидеть их хотя бы издали?

– И это запрещено.