Виннипегская Стена и я (ЛП)

То, что мама специально солгала мне — уже достаточно плохо. То, что Сьюзи впала в свое состояние психа, все только ухудшило. А ложь Дианы только увеличила каждую мою жестокую, болезненную эмоцию, но я не сказала ему ничего из этого. Каждая из частичек гнева проросла во мне из семян, которые появились из-за отсутствия Эйдена.

— Я должен был, — заявил он холодным, жестким тоном, который ясно дал понять, что он не понимает, из-за чего я так расстроена.

Вздыхая, я опустила руки и покачала головой.

— Забудь об этом, Эйден.

— Я не понимаю, из-за чего ты так злишься, — рыкнул он.

— Потому что! Я думала, что мы становимся друзьями, а ты даже до последней минуты не мог вспомнить, что меня надо предупредить о том, что ты не едешь со мной. Ты хоть представляешь, какой ненужной я чувствовала себя из-за тебя?

В его темных глазах блеснула неизвестная мне эмоция, на секунду черты его лица расслабились, прежде чем вернулось его обычное пустое выражение.

— Я остался по важной причине.

— Я поняла. Я знаю о твоих приоритетах. И знаю, где находимся мы. Я знаю, что между нами есть, а чего нет. С данной минуты я постараюсь скорректировать свои приоритеты, — прервала его я, мне уже осточертел этот разговор.

Рот Эйдена был открыт, но после моего комментария, он закрыл его. Эйден нахмурил лоб, и уголки этого пухлого рта, который должен принадлежать женщине с косметическим вмешательством, напряглись. Его лоб пересекли морщины, и он моргнул своими длинными коричневыми ресницами.

Он лишился дара речи.

Слов, похожих на «мы друзья» или «мне жаль». Вместо этого я не получила ничего. Никаких оправданий, никаких обещаний, ничего.

Разочарованная — чертовски разочарованная — я удержалась от того, чтобы закатить глаза и нацепила на лицо напряженную, фальшивую улыбку.

— Я очень устала, — и у меня болит рука. — Спокойной ночи.

Я сделала еще два шага вверх по лестнице, когда услышала:

— Это не так уж и важно.

Почему? Почему я? Почему он просто не закрыл эту тему, пока я не решила перерезать ему горло, пока он спит?

— Просто забудь, что я вообще что-то говорила, — бросила я через плечо ради него и ради себя. Боже, я веду себя как стерва, но мне плевать на это.

Эйден громко фыркнул.

— Не понимаю, почему ты думаешь, что это так важно. Я не прошу тебя возвращать мне деньги за билет или аренду машины. Я уверен, что смогу встретиться с твоей семьей в следующий раз. У нас впереди пять лет, Ванесса. Я не хочу провести все это время так, что ты будешь постоянно на меня злиться. Ты знала, на что шла.

— Поверь мне, я ни на секунду не забываю, сколько у нас впереди лет, — я с яростью потащила чемодан вверх по лестнице.

Когда я больше ничего не добавила, он продолжил сам.

— В чем, черт возьми, твоя проблема?

Я полностью развернулась к нему лицом, руки инстинктивно опустились на бедра.

— Я уже тебе сказала, в чем моя проблема. Я в ужасном настроении, а ты оставил меня в подвешенном состоянии, и это задевает меня сильнее, чем должно бы, я знаю об этом. Но я также понимаю, что должна была это предвидеть.

Он усмехнулся. Сделав это так, что его ноздри затрепетали, он покачал головой, его глаза смотрели куда угодно, только не на меня.

— И что это, черт возьми, должно означать?

Я почувствовала, как вся кровь отхлынула от моего лица, но я буду идиоткой, если прямо сейчас уйду в свою комнату. Иногда выражение лица говорит больше, чем слова, и я надеялась, что улыбка, которой я ему улыбалась, передала ему именно то, что я хотела донести до него. Иди к черту.

Изо рта Эйдена вырвался резкий звук, который по ошибке можно принять за горький смех.

— Я оплачиваю твои займы и покупаю дом не для того, чтобы проходить через это, Ван. Если бы я хотел, чтобы кто-то пилил меня, то у меня был бы настоящий брак, а не фиктивный.

О... черт... нет.

Каждая капля крови в моем теле испарилась. В моем горле застряли ужасные, обидные слова, и я не могла говорить. Не могла думать. Не могла даже дышать.

Я не должна терпеть подобное.

Стоя на ступеньках, я кивнула, мои руки дрожали.

— Знаешь, что? Ты прав. Ты абсолютно прав. Извини, что раскрыла свой чертов рот. Извини, что пилила тебя и ждала нашей поездки, — и мне жаль, что я виню его в цепи событий, которые пошли по наклонной вниз.

Я, правда, в некотором роде веду себя как засранка, но я не знаю достаточно матерных слов, чтобы разрулить данную ситуацию.

Сжав кулаки, я схватила свой чемодан больной рукой, побежала вверх по ступенькам и захлопнула за собой дверь. Не уверена, как долго я там простояла и смотрела на обстановку, окружающую меня, и мне стало казаться, что я попала в пятилетнюю тюрьму. Если бы мы уже не «поженились», то я собрала бы свои вещи и ушла.

Но я подписала бумаги и дала ему слово. Пять лет. Я никуда не уйду, пока ты не станешь гражданином этой страны, обещаю.

И в этом разница между мной и Эйденом.

Я держу свое слово.