Вино с нотками смерти

— Нас пригласили спонтанно, сегодня за обедом. И уж подавно спонтанно пригласили всех троих. Каперс-Чуховской собирался звать только меня, даже не знал, будет ли кто еще на обед. Поэтому ничего мы вчетвером спланировать не могли, уж простите. Стечение обстоятельств.

Петр Васильевич хмыкнул и покачал головой.

— Всякое я видал. Ладно, перейдем к следующему вопросу. Мы уже нарисовали план стола: кто где сидел. Получается, первый удар ножом, а мы предполагаем, что второй был нанесен тем же человеком, нанесли в спину герцогине во время сеанса. И это легко и быстро могли сделать двое: Бобрыкин и князь Гагарин. Так как князя убили, скорее всего, не он пытался зарезать, прости Господи, герцогиню. Остается ваш друг Бобрыкин. Что на это скажете?

Герман Игнатьевич задумался. И правда, кто еще?

— В логике вам не откажешь… Но зачем? Каков мотив? Нет, не думаю! И посмотрите, рана герцогине нанесена с левой стороны и не смертельная. Может, человек понял, что ошибся и в темноте воткнул нож не в того? А слева, после князя находился граф Берг. Я никого не обвиняю, лишь хочу сказать, что не только на Бобрыкина надо пальцем указывать.

— А каков мотив у графа? — удивился следователь. — Он хозяин вечеринки, в отличных отношениях с князем, который ему привез показать пропавшую, между прочим, ценную книгу. В чем фокус?

— Как раз логично! — Герман Игнатьевич неожиданно увидел все в ином свете. — Книгу граф захотел оставить себе. Он так над ней трясся, так ее нахваливал. Вот и убил князя.

В этот момент в комнату вошли два полицейских.

— А вот и подмога! — радостно воскликнул Петр Васильевич. — Вы пока идите в столовую, ваше высокородие, а мы тут книжечку поищем. Говорят, здоровая она. Должны отыскать!

В столовой все вопросительно посмотрели на вошедшего Германа Игнатьевича.

— Ну как там? — спросила Ольга Михайловна нехарактерным для себя, тихим голосом.

— Будете, милейшая Ольга Михайловна, поражены, но в списке главных подозреваемых все мы четверо, так как покрываем друг друга и сговорились. Такие дела. Сейчас следствие прервалось на поиск фолианта — пришло подкрепление.

— Вот те раз! — воскликнул Каперс-Чуховской. — Я же случайно еще троих привел!

— Я сказал тоже самое, — кивнул Герман Игнатьевич. — Ладно, посмотрим, что они накопают. Никаких доказательств против нас нет и быть не может.

По всему дому слышались шаги: полицейские пытались искать книгу. Видимо, поиск в комнате для спиритических сеансов ничего не дал.

— Леопольд Вольдемарович, — неожиданно обратился к Бергу граф Сиверс, — не посвятить ли Германа Игнатьевича? Раз уж он попал в такой переплет?

И опять на лице Берга мелькнуло странное выражение лица, но, как и в прошлый раз, стерлось, будто не бывало.

— Хорошо, давайте, Ефим Карлович, посвятим. Но далее расширять круг посвященных не хотелось бы. В спиритической комнате обыск закончен. Можем попробовать пройти туда для приватной беседы.

Ольга Михайловна приготовилась было возразить — мол, а как же остальные участники происшествия, но Герман Игнатьевич легонько сжал ее руку и подмигнул. Не тот момент, чтобы спорить: кто владеет информацией, тот владеет миром. Ну не миром, но хотя бы, ситуацией…

Втроем они подошли к двери спиритической комнаты. Ее охранял один из полицейских.

— Здесь уже прошел обыск. Можем мы переговорить тет-а-тет? Вы видите, мы ничего не вносим сюда, увидите, что ничего не выносим, — обратился к нему граф Берг.

Однако полицейский брать ответственность на себя не стал. Он попросил обратиться к следователю: Курекин тут за главного, пусть и решает. Берг быстро спустился по лестнице и через пять минут вернулся назад с Петром Васильевичем, который явно имел недовольный вид.

— Нет уж, господа, при всем уважении. Не тот случай, — проворчал следователь. — Беседовать будете при мне. Или возвращайтесь в столовую. Никаких тайных сговоров!

Берг и Сиверс переглянулись, кивнули друг другу и согласились беседовать при Курекине. Они расселись за стол, на котором по-прежнему лежала гадальная доска. Граф Берг откашлялся, но говорить не стал, передав слово графу Сиверсу.