Читаем Вино в потоке образов полностью

Бывают сосуды с сюрпризами. Таков сосуд, изготовленный в Коринфе [30].[110] Он представляет собой сидящего пузатого человечка, который держит кратер. На спину толстяка накинута шкура пантеры; некоторые считают, что это сатир, но в чертах у него нет ничего гротескного или животного. Единственное, что выходит за рамки нормы, это его полнота. Необычна его поза: он сидит, протянув руки к сосуду, декорированному фризом с изображением всадников, – и как будто собирается выпить его содержимое. Эта композиция наводит на мысль о персонаже, которому не терпится утолить жажду и при этом не очень-то хочется делиться с другими, как это принято на симпосии. На дне кратера расположено отверстие, которое соединяет его с основанием, выполненным в форме круглого полого диска; фигурка тоже пустотелая и также соединена с основанием, так что кратер и туловище толстяка сообщаются между собой; если заполнить кратер жидкостью, то заполнится также и брюшко статуэтки [31]. В спине и на макушке у сидящего человечка две маленькие дырочки, через которые выходит воздух, когда жидкость заполняет туловище. Если наклонить этот фигурный сосуд назад, то все содержимое кратера перельется в туловище толстяка; теперь, если заткнуть отверстия, то доступ воздуха прекратится и жидкость останется запертой в полости, а кратер будет пустым. Если вынуть затычки из отверстий, жидкость под напором воздуха снова наполнит кратер, но будет казаться, что кратер заполняется сам по себе, автоматически. Этот забавный фокус, основанный на законах физики, делает сосуд динамичным. Он напоминает о чудесах Диониса, винных источниках или волшебных кратерах, подобных элидским, которые Павсаний описывает с некоторым скептицизмом:

Из всех богов больше всего элейцы чтут Диониса; они говорят, что бог даже посещает их праздник Фийи. Место, где они справляют этот праздник, который они называют Фийями, отстоит от города приблизительно стадиев на восемь. Сюда жрецами приносятся и ставятся в [определенном] здании пустые чаши, числом три, в присутствии горожан и случайно находящихся в городе иностранцев. На двери этого здания накладывают печати жрецы и кому угодно из присутствующих. На следующий день они имеют право осмотреть и признать свои печати, и после этого, когда они войдут в помещение, они находят эти чаши полными вина. Правильность этого рассказа под клятвою подтверждают самые уважаемые из элейцев, а с ними и иностранцы, так как сам я был здесь не во время этого праздника. Равным образом и жители острова Андроса говорят, что и у них раз в каждые два года в праздник Диониса само собой течет вино из храма Диониса. Если надо верить этим утверждениям эллинов, но надо бы принять за истину и рассказы, которые сообщают эфиопы, живущие за Сиеной, о «столе солнца».[111]

С каким бы недоверием Павсаний ни относился ко всему вышеизложенному, но разве можно всерьез усомниться в том, что Дионис приложил к этому свою руку!

31. Коринфский фигурный сосуд: в разрезе.

32. Чернофигурная клепсидра; ок. 500 г.

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное