Виноват кофе

Илья вспомнил, как начиналась их дружба, как они бегали по кастингам. Как впервые работали вместе на съемках рекламы шоколадок. Как получили первые небольшие деньги, как на волне успеха залетели в классное агентство. Катька стала сниматься в рекламе спортивной одежды, а он участвовал еще в нескольких рекламных роликах, прежде чем его заметили и позвали для съемок в журналы одежды.

Илья вдруг перехватил руку Катьки, уворачиваясь от очередного тычка, и заметил кроме помолвочного кольца с бриллиантом еще одно. То самое. Ободок из белого золота с россыпью крошечных сапфиров.

– Еще носишь? – невпопад спросил он.

– Оно же на удачу, – всхлипнула Катька, успокаивая истерику и затаскивая в квартиру чемодан.

Илья со смесью радости и тоски по прошлому вспомнил, как они в девятнадцать впервые получили по-настоящему крупные гонорары за показ зимней коллекции одного модного дома. Съемки были в Италии. Они с Катькой и еще парой приятелей были счастливы, юны и пьяны от успеха и решили, что должны это отметить. Катька купила себе дорогущее кольцо на удачу, а Илья куртку у миланского дизайнера.

– А где твоя куртка? – улыбнулась Катя.

– В прошлом, как и другие вещи, – безразлично ответил Илья, убирая ее вещи в шкаф.

Внутри что-то кольнуло старой болью. Он был влюблен в Кристину, он был рад повышению, ему нравилась зима в Москве с тонной снега и катком больше, чем в Мюнхене, но Катька приехала и олицетворяла собой то, что ему пришлось похоронить два года назад не по своей воле. Фотографии в журналах, крутые рекламные ролики, выходы на подиум, одежда, которая появлялась у него в шкафу раньше, чем в фирменных магазинах, закрытые вечеринки со знаменитостями и премьеры фильмов. С девятнадцати до двадцати двух лет он был на пике славы, живя так, как многим и не снилось. С другой стороны, дерьма в том мире тоже было много.

– Илья, – позвала Катька, возвращая его в реальность, – как ты?

– Отлично, – тут же ответил он, приглашая ее на кухню.

– Почему не вернулся в Германию? Твоя мама, я, Пьер – мы…

– Кать, – перебил ее Илья, тяжело вздохнув, – Германия в прошлом. Я не хочу видеть бывших коллег и друзей.

– Мы с Пьером тоже в прошлом? – поджала губы Катька, готовая снова расплакаться. – Тоже бывшие друзья?

– Нет, не бывшие. – Илья отвернулся к кофемашине, чтобы сделать ей американо. – Мне просто было тяжело. Я не хотел общаться даже с тобой. Прости.

Катька замолчала, убеждаясь, что не зря приехала именно сейчас. Ей казалось, Илья несчастен и, что бы он ни говорил, он не забыл прошлое. Он хотел вернуться, просто боялся. Но она здесь, и она поможет ему.

– Я не злюсь, – улыбнулась Катя, забирая у него из рук чашку с кофе. – И ты меня прости, не надо было мне слушать твою маму. Я хотела приехать раньше, но тетя Наташа настойчиво просила не доставать тебя, хотя она мне стабильно рассказывает о твоей жизни, – хихикнула Катька, а Илья только закатил глаза, узнавая сплетницу-мать. – Да, и работы у меня тоже до фига. Тот контракт, – Катька осеклась, – только закончился, и у меня короткая передышка.

Илья понял, о каком контракте говорит подруга. Перед аварией они оба заключили договор на один известный бренд, только Катька два года была его лицом, а Илья нет.

– Все нормально, Кать. Итак, что тебе растрепала моя мамуля?

– Ой, она тобой очень гордится. И мы с Пьером тоже. Ты уже больше года работаешь в крутой фирме, смог взять ипотеку. Кстати, квартира огонь, проведи мне потом экскурсию. Еще она сказала, что ты полностью восстановился, если не считать шрамов, но, кстати, они тебе идут. Ты такой брутальный.

Если бы Илья не знал, что Катька всегда искренне говорит то, что думает, не особо переживая, пойдет ей это на пользу или во вред, решил бы, что она издевается. Но она смотрела на него так, словно он нисколько не изменился с их последней встречи. Стало приятно и даже немного смешно.

– Ты чокнутая, а мать в своем репертуаре, – вздохнул он, выходя из кухни, чтобы встретить курьера, трезвонившего в дверь. – Как там Петруха? – спросил он, возвращаясь на кухню и распаковывая пакеты с едой.

– Хватит называть Пьера Петрухой, Илья! – возмутилась Катька, нагло отбирая у него коробочку с салатом.

– Да ладно, смешно ж, – усмехнулся Илья, вгрызаясь в тост. – Как там пишут: Пьер Лазарь, французский фотограф мировой величины… давно ли был Петьком из Тюмени с адским акцентом?

– Илья! Он давно говорит без акцента! – ощерилась Катька, защищая честь жениха.

– Ладно, не дуйся, – миролюбиво сказал Илья.

Почему-то он всегда был уверен, что они разбегутся. Катька была слишком эмоциональной и взрывной, Пьер обожал драматизировать и впадать в крайности, да и не верил Илья в юношескую любовь. И все-таки они были вместе без малого восемь лет. Мощно.

– А я буду дуться! Ты пропустил мою помолвку и даже не поздравил нас. Надеюсь, соизволишь хотя бы на свадьбу приехать.

– Только если она будет в родовом гнезде Пьера в Тюменской области, в деревне Новые Юрты, – не удержался от подколки Илья.