Виноватых нет

— Знаешь, взрослые почему-то всегда против детей объединяются. У них как будто сговор. Вроде бы дети им не чужие, а свои собственные. Но почему-то мамы не за них, а за учителей.

— Неправда, — заспорила я и поняла, что Игорь-я прав. Да, мой папа — за меня. С мамой сложней.

Подул ветер, и с клёна спланировало несколько листьев. Один опустился на мне-Сельцову на голову, другой — Игорю-мне на плечо. Мы потянулись к ним одновременно. Я — к бывшему своему телу, Игорь — к бывшим своим волосам. Я почему-то смутилась и опустила руку. А Игорь-я взял лист и вдруг улыбнулся:

— Надо привыкать. Пойдём ко мне, покажу, где что.

— А у тебя кто дома? — испугалась я.

— Да никого. Предки придут не раньше семи.

— И что мне тогда делать? — запаниковала я. Сейчас, уже совсем скоро, мне придётся жить чужой жизнью.

— Да ничего. Мама спросит: «Уроки выучил?», ответишь: «Выучил». Проверять она не будет. Спросит: «Как дела в школе?», скажешь — «Нормально». Вот и всё.

— А если она ещё что-то спросит?

— Не спросит.

— И что, твои родители каждый день повторяют одно и то же? Как роботы?

Игорь-я посмотрел на меня колючими глазами. Не думала, что на моём лице можно сделать такое непримиримое выражение.

— Ладно, — быстро сказала я. — Там посмотрим. Но пошли лучше сначала ко мне. Папа придёт к пяти и будет занят. А потом мы с ним поговорим.

— О чём?

— Есть одна идея. По дороге расскажу.

* * *

До прихода отца я успела показать Игорю всю квартиру. Потом на лестнице раздались голоса, щелкнул замок, и папин голос мягко произнёс:

— Давайте продолжим нашу беседу в кабинете…

Хлопнула дверь, и слов стало не разобрать.

Мы засели в моей комнате. Игорь-я пристроился на краешке дивана и огляделся.

— У вас уютно.

— Ага. Смотри, учебники вот здесь, на полке. Ручки-тетрадки — в верхнем ящике стола. Будешь уроки учить — просто передвинешься, чтобы тебе комп не мешал.

— А у тебя машина какая?

— В смысле? — я не сразу поняла, чём он. — А, ты про компьютер… Мощный какой-то, я точно не знаю. Папа год назад покупал, сказал, самый крутой, чтобы с запасом. Показать?

— Ну, если его без тебя можно будет включать…

— Можно, конечно. Ты же должен быть как я. Если к компу не подойдёшь, будет подозрительно… Вот, смотри.

Хорошо, что файл с дневником запаролен — когда-то я «закрыла» его просто ради интереса. Можно не волноваться. А все прочие файлы у меня не секретные. Лишь бы он в «аське» от моего имени не писал!

У компа время летит быстро. Не знаю, сколько мы просидели. На часы я посмотрела, только когда в коридоре снова раздались голоса.

— Вы так ничего и не поняли! — резко бросил высокий женский голос. Молодой и неприятный, визгливый.

— Увы, — ответил папа. Судя по голосу, он улыбался. — Где уж мне, старику, понять молодёжь!

Собеседница юмора не поняла.

— Моей мамочке побольше вашего будет, а она старушкой себя совсем не считает. Как и бабушка, впрочем. Это страшно, что вы себя таким считаете, правда, страшно. Аж как-то даже холодно стало.

— А вы одевайтесь теплее, — спокойно отозвался отец. — Осень, простудиться недолго.

— Я с вами серьёзно, а вы…

— Не обижайтесь.

— Я обижаюсь только на близких людей. А их от силы десять. Остальные — кто они такие, чтобы на них обижаться?

В голосе гостьи звучали истерические нотки. Или близкие слёзы. Папа, наверное, это тоже слышал. Он сказал:

— Мне жаль, что ничем не могу вам помочь. Хотя, если вы подумаете надо моими словами…

— Да-да, — зло перебила девушка. — Я слышала уже, что мои сказки — это не литература. Но хочу на прощание рассказать историю… Одного астролога пригласили принять участие в научной конференции. Он сдуру согласился, а когда приехал, выяснил, что туда собрались ученые-астрономы со специальной целью: доказать в очередной раз всему человечеству, что астрология — не наука. И его позвали, оказывается, в качестве мальчика для битья. Чтобы пинать на глазах у почтеннейшей публики. Как вы это любите…

Папа молчал. Гостья вздохнула и продолжила:

— Ему это все, конечно, не понравилось. Но ехать обратно было по какой-то причине нельзя. Вероятно, дорога уже оплачена организаторами — ну, как водится, нужно отработать. В первый же день за завтраком мудрый астролог громко сказал неодобрительно разглядывающим его астрономам: «А знаете ли вы, господа, что астрология — вовсе не наука?» Господа опешили. Они-то рассчитывали сами эту фразу твердить дружным хором на протяжении трех суток, с утра до ночи, чтобы заезжему гостю, колдуну проклятому, было больно и обидно. «А что же это такое, если не наука?» — спрашивают они наконец. «Астрология — это искусство», — объявил астролог. И тогда астрономы расслабились, обрадовались, стали подсаживаться за его столик, знакомиться, хлопать по плечу.

Она говорила пренебрежительным тоном, и в нём слышалось — вот такие вы, «серьёзные люди». Папа никак не комментировал. Я представила, как он стоит, сложив руки на груди и прислонившись к косяку. И смотрит внимательно, без улыбки. Не дождавшись реакции, писательница продолжила: