Виновник завтрашнего дня (СИ)

— Плевать я хотел на ваше право, — процедил едко Лёшка, моментально среагировал на негатив, — и вы знаете почему. — Если вы стремились отомстить за давно умершего сына, то я боролся за живых.

Да ворвись он тогда к Турскому, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. Для Вики — уж точно смертью. Она предала, привела за собой хвост, рассказала о планах и выдала сообщников Турского. Зачем так рисковать, если можно было обойтись без потерь?

Скибинский понимал это, а вот усмирить взбунтовавшую гордость — не мог. Взгляд мгновенно стал бешеным, неуправляемым. Не зря Вика боялась его. Да только и Гончарову было от чего беситься, его тоже поставили перед фактом.

— Вот именно поэтому, — начал успокаиваться Скибинский, усаживаясь поудобнее, — ты сейчас рядом. Думаешь, я тебя наказал Ванькой? Нет, Лёшенька, я себя наказал. Седой… он отличный парень. Надежный, верный. А оно вон как получилось. Не знаешь, почему так?.. — задумчиво поскреб отросшую жесткую щетину, присматриваясь к мужчине. — А я скажу. Оказывается, акулы тоже стареют.

— Может и так, — согласился Гончаров, расслабившись, — но они до последнего кусаются.

Против всех ожиданий Скибинский одобряюще улыбнулся. Видел, что и ему досталось. Вторая неделя пошла, а на его роже до сих пор красовались бледно-желтые синяки.

— Видишь ли, Алексей, методы у меня такие. Доходчивые. Тебя, конечно, таким не переубедить, но другим урок. А тебе на будущее совет: держи возле себя только самых верных и преданных.

— Я и держу, — сказал спокойно мужчина, откинувшись на спинку кресла.

— Я заметил, — без намёка на иронию согласился Скибинский. — Если продолжишь в том же духе — далеко пойдешь. Скажи, ты подумал над моим предложением?

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда, — возразили ему скривившись. — Но всё зависит от того, насколько ты готов изменить свою жизнь. Я должен быть уверен в опекуне. Что скажешь?

Лёшка молчал. Для него уже всё решено. Глупые мечты о жизни в Александровке канули в Лету ещё неделю назад. Вика взяла с него обещание присматривать за сыном, а взамен пообещала выйти на Турского, исчезнув из его жизни. Тогда он был голов на всё, лишь бы поскорее забрать Владу. Сейчас… сейчас он тоже понял одну истину: бывших киллеров как и бывших криминальных авторитетов не бывает. Ты можешь ходить в костюме от Армани, корчить из себя бизнесмена или же пойти на завод фрезеровщиком, на твою сущность уже ничто не изменит.

— Скажу, что согласен, — развеял нагнетенную обстановку Лёшка, поднявшись с кресла. — О, свадьбе, я думаю, говорить бессмысленно.

— Ты сначала предложи ей, а потом посмотрим, — отозвался Скибинский, сверкнув глазами. Влада уже давно высказалась по этому поводу, ему оставалось только смириться, но Гончарову об этом знать не обязательно.

Глава 39

Спустя три недели…

Такси остановилось возле проходной завода, выдернув меня из полусонного состояния. Именно в этот момент из неё повалили толпы рабочих. Я сверилась со временем на телефоне и довольно улыбнулась: вовремя приехала, как раз конец смены.

Заплатив водителю, ещё раз посмотрела в зеркало заднего вида и ободряюще подмигнула своему отражению. Потраченное в салоне красоты время не прошло даром. Чувствовала себя обновленной, женственной, ароматной. Жаль, туфли не обула, врач запретил пока. Но присутствие на ногах удобных балеток даже не портило образ, а наоборот, делало его более нежным, трогательным. Такая себе девочка припевочка, но в откровенно-сексуальном белье под платьем.

От предвкушения предстоящей встречи дрожали коленки, а внизу живота разлилась приятная тяжесть. С замиранием сердца вышла из машины и небрежным жестом стряхнула с подола невидимую соринку. Вот так. Больше уверенности, Владислава Сергеевна. Всё будет хорошо. Максимум проорется, минимум — порычит, но включать заднюю уже поздно.

Волновалась. Все ждали моей выписки завтра, а я взяла и уболтала Никиту Александровича на сегодня. Во-первых, не хотелось собирать возле больницы представление, которое запросто могли устроить друзья. Шарики там, танцы и пляски, торжественная ломка костылей и подпал инвалидного кресла, как своеобразное прощание с временным калецтвом — все эти картинки пронеслись перед моими глазами ещё вчера утром, тем самым утвердив решение слинять незаметно из больницы как можно быстрее.

А во-вторых — до одури захотелось увидеть удивленное лицо Гончарова. Как же я ждала этого момента, сколько сил, упорства и рвения было потрачено. Конечно, можно было проводить лечение дома, и каждый день приезжать на процедуры в больницу, но я отказалась. Не хотела чувствовать на себе убитый взгляд Гончарова, считывать с его лица вину, быть обузой, в конце концов. В больнице меня никто не знал, никого не заботила моя внешность, настроение, состояние. Никто не следил за моим перемещением и не проявлял сострадание.