Виновны в защите Родины, или Русский

Выехали на нескольких машинах. Чес на «Волге» поехал в прокуратуру сразу, он и Лактиона взял с собой, чтобы тот заявление написал прокурору про изнасилование и похищение жены. Ну ясно, что не одни они поехали. Я и Кузя с нарядом отправились обычным путем — по бульвару Райниса. Архаров со мной был в «уазике», Кабан, ну еще несколько человек в грузовике. Двенадцать человек, если всех посчитать, вместе с Чесом. Специально же не готовились, поехали как обычно — берет, автомат, по два, хорошо, если по четыре магазина с собой, броники, понятно, надели. Два РПК, одна СВД, по паре гранат, штатная «Черемуха» — и все.

И вот перед этим самым долбаным ущельем между МВД и гостиницей «Ридзине» попадаем в клещи. Одновременно по нам открывают огонь со всех сторон — из дверей «Ридзене», из окон МВД, из парка Коммунаров и со стороны Бастионной горки. А темно уже, двадцать один час примерно. Они трассерами все перечеркнули, куда деваться — непонятно. Покинули машины, «бобик» загорелся сразу. Прижались по стеночкам министерства в мертвую зону, часть людей перебежала за деревья — к началу парка у Бастионки. Тогда еще со здания Госкомитета по строительству из пулемета стали поливать нас. Но неудобно им — сверху, да и улочка узкая. Со стороны памятника Свободы трассеры тоже в нас летят, в тех, кто с краю парка, у горки, за деревьями притулился. потом по толпе зевак-идиотов, которые там собрались; так ведь из МВД же по ним, по гражданским, тоже палят, представляешь?

Несколько машин на бульваре Райня подожгли, те полыхают, все громыхает со всех сторон, ориентации никакой. Мы рассредоточились по «мертвым» относительно зонам, огрызаемся по окнам МВД, чтобы только не дать им прицельный огонь вести. Но они же бьют не столько по нас, сколько по парку, по улицам — такое впечатление, что сразу в нескольких кварталах война началась, а это же не мы с ними перестреливаемся, а они в белый свет и город со всех сторон лупят. Стекло сверху битое сыплется, штукатурка от стен летит, рикошеты воют, мат-перемат, конечно. Мы почти не стреляем, патроны бережем, а они.

— Кто они-то?

— Да если б я знал! Ну, из МВД — понятно, там латышская сельская милиция на усилении сидела, как потом оказалось — народу много — несколько десятков стволов. А остальные. На Бастионной горке видели людей в касках и брониках, которые обстреливали и нас, и МВД, и штатских на улицах.

Чес был в прокуратуре, когда выстрелы услышал, сунулся на улицу, там какой-то мудак — в каске и бронежилете армейских — на штатской одежке — перед собой девчонку щитом поставил и очередями из-за нее фига-чит. Командир по рации нам кричит: «Только не убивайте никого! Только не убивайте!» А мы, можно подумать, видим, кого убивать, — стреляют изо всех окон, да из парка, из темноты. Прижмешься к стеночке или к дереву, автомат к сердцу прижмешь и только башкой ворочаешь — кто рядом из наших, да куда трассеры ложатся? А время все идет, а они все херачат и херачат. Короче, бой в городе неизвестно с кем — неприятный аттракцион. Народу с оружием оказалось вокруг — чуть не сотня. Кто-то под нас работал — в черных комбезах, кто-то под солдат, кто-то в штатском. И все по-русски матерятся, ебстественно! А кто это был? Откуда я знаю, если нас было двенадцать человек всего сначала!

Чес подкрепление организовал из прокуратуры, благо рядом — двести метров. Кузя с парой бойцов и с пулеметом вышибли двери в Госкомитете по строительству, заняли второй этаж, откуда по нас стреляли сначала, — там уже никого, одни гильзы стреляные. Ну, мужики пулемет поставили прямо напротив министерства — окна в окна — стали нас прикрывать огнем.

Республиканский военкомат тоже обстреляли, так те просто закрылись и сидели тихо. Потом сообщили, что кто-то у них по крышам ползает. А это же один, считай, внутренний двор с МВД. Раненые среди зевак появились, подъехала пара «Скорых», мы еще эвакуацию раненых прикрыли, как могли.

А вокруг столько мудаков с телекамерами нарисовалось сразу, явно ждали они представления. Ну, нам деваться некуда, пришлось, чтобы укрыться от огня, брать штурмом МВД. Забросали разбитые окна на первом этаже «Черемухой», вломились в главную дверь, вошли внутрь с двух сторон. бойцы машиной хозворота еще ломанули, с черного хода.

Кто-то отстреливался, кто-то сразу оружие сдал, кто-то ноги сделал, вероятно, по крышам.

Там на пятом этаже Индриковс оказался — замминистра, так он, гад, в советской парадной форме сидел, в фуражке генеральской, запершись в своем кабинете. Не, не стрелял он, что ты. Он пацифист оказался — у него даже пистолета не было. Больше часа сидел запершись, пока бой шел, и даже автомата не потребовал себе принести, генерал! Фуражку с него сбили да башкой в персональный унитаз макнули пару раз, больше не трогали.