Виолончелист

— Но, Лучана… не стоит задерживать молодого человека, у него могут быть свои дела… — возразил было Милош. Племянница повернулась к нему и сердито затараторила что-то по-итальянски, то и дело сбиваясь на румынский. Он ответил ей не менее гневной тирадой… Макс готов был провалиться сквозь пол.

— Всё, хватит! — прервала девушка жаркую дискуссию и решительно схватила Макса за руку. — Пойдёмте со мной, Максим, я приготовлю для вас одну из спален на втором этаже. Где ваш чемодан? Нужно его забрать. И не протестуйте! А твоё мнение меня не интересует, дядя, — обернувшись, отчеканила она, яростно сверкая глазами. — У меня нашёлся брат! И я хочу поближе с ним познакомиться.

Разумеется, все протесты Макса и попытки по-тихому смыться не увенчались успехом — Лучана прямо-таки кипела от праведного негодования при мысли о том, что Милош фактически выпроводил из дома собственного сына. Девушка немедленно начала “причинять добро”, окружив кузена родственной заботой вкупе со сшибающим с ног национальным гостеприимством, чтобы хоть как-то искупить вину за дядино поведение. Она скорее легла бы костьми прямо на пороге, чем позволила бы Максу покинуть виллу.

Комната, которую Лучана самовольно ему определила, оказалась чудесной. Светлая спальня с собственной душевой, просторная кровать, балкон с шикарным панорамным видом на море и возвышающиеся вдали горы…

— Располагайтесь, Максим, — радушно предложила кузина. — А потом жду вас внизу. Кофе-то вы так и не выпили!

— Зови меня просто Макс, — предложил он, — раз уж мы родственники… Максим — это как-то слишком официально.

— Договорились! — Лучана улыбнулась. — Давай посидим вдвоём на террасе, пока ещё не стемнело и не стало слишком холодно. А ужинать будем в столовой… все вместе.

— Как-то неудобно получилось. Не люблю чувствовать себя лишним, особенно, когда мне явно не рады, — Макс всё ещё не мог оправиться от смущения, однако Лучана возмущённо тряхнула головой.

— Неудобно?! Неудобно сейчас должно быть дяде — нечего было засовывать свой… scusa…* смычок куда попало!

Макс чуть не поперхнулся от такого сравнения и, не выдержав, громко захохотал. Нет, его сестричка определённо была прелестна!

— На самом деле, он просто испугался и растерялся, — доверительно сообщила Лучана, подмигнув при этом Максу, как заговорщику. — Дядя очень эмоциональный… ему свойственно рубить сплеча, совершать спонтанные поступки и говорить непростительные вещи, но он очень быстро оттаивает и потом искренне раскаивается… Впрочем, это наша общая, семейная черта, — она смущённо потупила взор.

“О да, — с иронией подумал Макс, — это, видимо, действительно наша чёртова семейная черта — сначала натворить, а после жалеть…”

— А сейчас он просто не сообразил, как нужно реагировать, — продолжала Лучана. — Дядя привык считать себя волком-одиночкой… и вдруг внезапно ему на голову сваливается взрослый сын, да ещё такой талантливый, которым можно по праву гордиться! А если, не дай бог, он к тебе привяжется? Вот что его пугает…

— Но почему? — недоумевая, спросил Макс. — Что страшного в привязанности к кому-либо?

— Он скрывает это, но в глубине души, мне кажется, ужасно боится полюбить кого-то по-настоящему. Боится, что это чувство причинит ему боль, разобьёт сердце. Да, у дяди есть все мы, его семья: брат, племянники… Но, понимаешь, мы как бы с ним — и в то же время в отдалении, сами по себе. А тут — родной, собственный ребёнок! — с большим чувством воскликнула она. — И теперь уже невозможно отделаться формальным общением, нельзя остаться в стороне, ведь отец и сын — самые близкие люди на свете.

— Ну, это в идеале… Я не могу требовать от него любви, да и сам, если честно, тоже не уверен, что вот так быстро смогу полюбить его. Он для меня — совершенно чужой человек. Я не собираюсь ни на что претендовать, заявлять о своих правах… Мне от него ничего не нужно, честное слово.

— Да, на охотника за наследством ты не особо похож, — просканировав Макса взглядом, вынесла она вердикт.

— И что, большое наследство? — пошутил он.

— Приличное, — Лучана серьёзно кивнула. — Основной доход, конечно, приносит его виноградник в Чинкве-Терре…

— Он успевает ещё и за виноградником следить? — удивился Макс.

— Ну, не он сам, конечно. Там есть управляющий и целый штат сезонных работников. А по мелочи… Записи его выступлений до сих пор активно крутят на радио и телевидении, альбомы потихоньку перевыпускаются и продаются, так что он получает кое-какие гонорары. Иногда пишет статьи на музыкальную тематику. Учеников, правда, уже не берёт, его социофобия в последние годы расцвела пышным цветом…

— Сложно не заметить, — усмехнулся Макс.

— Ладно, я тебя совсем заболтала! — спохватилась кузина. — Устроишься — приходи вниз, жду тебя на террасе. Там и продолжим!

___________________________

*Scusa — прости, извини (ит.)

Этот первый вечер в Портофино, проведённый Максом вдвоём с сестрой, стал для него одним из самых нежных и дорогих сердцу “итальянских” воспоминаний.