Виражи судьбы, или Встреча в Америке

— Как не знать, — усмехнулся Константин, сразу вспомнив киношную гигантскую гориллу.

Оркестр заиграл вступительную мелодию. Продюсеры замолчали и стали смотреть на сцену. Впрочем, певица пока не появлялась. Вместо нее показался одетый в вечерний костюм какой-то тип неприятного вида, который, невыносимо растягивая слова, произнес «свежую и оригинальную» речь собственного сочинения.

— Сегодня мы представляем вам звезду, совсем недавно зажегшуюся на нашем небосклоне, но уже привлекшую к себе внимание миллионов! Эта маленькая женщина обладает редчайшим голосом богатого тембра и широкого диапазона. А самое главное — она обладает миллионами сердец своих поклонников. Встречайте! Катя Спрингс!

Впрочем, этот тип не совладал с непривычным для него русским именем, и сказал «Катья». Зато фамилия «Спрингс» прозвучала у него чище некуда, свое ведь, родное, американское!

Виктор с презрением улыбнулся, но все-таки вежливо похлопал. Костя хлопать не стал, ожидая, что сейчас на сцену выйдет какая-нибудь новомодная штучка с фигуркой мирового стандарта, с голосом, умело подкорректированным компьютерной обработкой, и будет прилежно разевать рот под музыку в течение полутора часов.

Но этого не произошло. Костя несколько удивился, когда на сцену вышла стройная женщина невысокого роста, вовсе не похожая ни на новомодную штучку, ни на женщину с веслом. Она была молодая, но Костя почему-то ждал, что певица окажется совсем девчонкой, ведь молодежь любит «болеть» за кумиров своего возраста. Этой же было лет двадцать шесть-двадцать семь. В ее возрасте многие уже успевают сделать себе карьеру, а она только начинает.

Она была хорошо сложена, пожалуй, только немножко худовата, не соответствуя мировым стандартам, что почему-то очень обрадовало Костю. Похоже было, что эта молодая женщина собиралась взять свое не внешностью, а голосом. Да и наряд ее не имел ничего общего с нарочито задрипанными джинсами, обтягивающими футболками и кроссовками на полуметровой платформе, какими так любят щеголять представители молодежной попсы. На Кате Спрингс было открытое элегантное платье серебристо-серого цвета.

Она была, бесспорно, красива, но в чем заключалась эта красота, Константин, как ни вглядывался, понять не мог. В чертах ее лица, пожалуй, не было ничего из ряда вон выходящего, но улыбка, которой певица поприветствовала сидящих в зале, и мягкое сияние не серых, не зеленых, а какого-то особенного дымчато-зеленоватого цвета глаз невольно притягивало к себе взгляд.

Константин смотрел на американку во все глаза. Ему почему-то показалось, что он уже где-то видел это лицо, эти глаза, эту улыбку. Ему даже почудилось, как это было ни глупо и ни невозможно, что эти глаза и губы когда-то улыбались ему одному, а не всему залу, как сейчас. Конечно же, это были глупости. Костя никогда ее раньше видеть не мог, но почему-то навязчивое ощущение не покидало.

— Спасибо, — сказала Катя, улыбнувшись совершенно особенной улыбкой. Она, конечно, адресовалась всему залу, но каждый, кто в этот момент смотрел на певицу, был уверен, что улыбается она именно ему. Вот и Константину тоже так показалось, хотя умом он понимал, что в первые минуты тому, кто стоит на сцене, зал кажется безликой серой массой.

Катя запела. В один миг Константин отбросил все ненужные мысли, захваченный этим пением, этим голосом. Это был совершенно особенный голос. Нет, на первый взгляд казалось, что ничего особенного в нем нет. Вопреки уверениям неприятного типа в вечернем костюме не было диапазона в три октавы, не было ни особой звонкости, ни нарочитой «простуженной» хрипотцы, которую многие певицы держат за свой главный козырь. Но была в голосе этой маленькой женщины особенная чистота, свежесть и бархатистость, чем обладает не каждая, кто мнит себя звездой. Это пение, волнующее, завораживающее, хватало за душу. Через минуту-другую Константин ничего не видел и не слышал, кроме этого голоса и его обладательницы. Даже Витька, всегда отличавшийся здоровым цинизмом, как-то сразу растерял его весь, вплоть до последних крох, и сидел, безотчетно вцепившись в подлокотники.

Все зрители, казалось, затаили дыхание и позволили себе вздохнуть полной грудью только после того, как песня была допета. И тогда зал взорвался аплодисментами. Сидящие повскакивали с мест, многие рвались к сцене с цветами, а Катя Спрингс стояла и улыбалась сквозь слезы, спрятав лицо в огромном букете роз, который преподнес один из поклонников.

— Да-а, сложновато нам будет заключить с ней деловое соглашение, если она знает цену своему таланту, — процедил Виктор, немного придя в себя и успев в который раз понять, с какими трудностями связана его работа.

Константин не ответил, охваченный непонятным чувством. Он смотрел на сцену с суеверным ужасом и надеждой, страхом и восторгом, удивлением и недоумением.