Виражи судьбы, или Встреча в Америке

Движимая этим побуждением, я придвинула к себе стопку и стала читать одно за другим. Однако письма меня разочаровали: все они были написаны по одной и той же схеме. Фамилия, имя, отчество, возраст, рост, вес, знак Зодиака. Все, как на подбор, красивые, обеспеченные, без вредных привычек, общительные, веселые. Что им тогда, в сущности, нужно от брачного агентства? По мне, с таким набором качеств вообще не составляло бы проблем найти себе пару. Я, грешным делом, подумала, что эти послания сочинены по одному и тому же образцу. Нет, видно, мне не суждено изменить свою жизнь.

Я со вздохом достала из конверта последнее и… Что-то показалось не таким, отличным от предыдущих писем. Если бы я не знала два языка, то, конечно, сразу определила бы разницу, а тут прошло несколько минут, прежде чем меня вдруг осенило: написано ведь по-английски.

Ну да, так и есть: размашистый острый почерк с высоко перечеркнутым «t». Почему-то показалось, что автор письма редко прибегает к помощи авторучки. Почерк был каким-то вымученным, слегка корявым, как если бы человек привык печатать на компьютере и вести переписку только через Интернет.

Итак, письмо написано на языке Шекспира. Впрочем, пробежав глазами первые несколько строчек, я определила, что, скорее, Синклера Льюиса и Скотта Фитцджеральда. Автор явно американец. Я вчиталась внимательнее. На белом глянцевом листе почтовой бумаги было написано следующее:

«Я решил обратиться в ваше агентство, потому что очень одинок. Несколько лет назад я потерял жену, она погибла в автокатастрофе. Мой сын уже достаточно взрослый человек для того, чтобы позаботиться о себе, и во мне он не нуждается так, как раньше. Мы отдалились друг от друга, и это естественно, я понимаю. Но быть все время одному тяжело. Конечно, у меня есть коллеги по работе — я работаю в фирме, занимающейся продажей компьютеров, есть и те, кого можно назвать друзьями, но этого мне недостаточно. Я очень хотел бы соединить свою жизнь с русской женщиной. Я слышал, что они добры и отзывчивы. Большего мне и не надо. Я заботился бы о ней и просил бы, чтобы она стала хозяйкой в моем доме и помогла скрасить одинокие вечера. Мне сорок один. Фотографию присылаю вместе с письмом. Надеюсь, что скоро смогу получить от вас ответ. С уважением, Стэнли Спрингс».

Фотография и в самом деле прилагалась. Это был небольшой любительский снимок. Мне показалось странным, что ради такого исключительного случая — не каждый день ведь ищешь себе жену — этот таинственный Стэнли Спрингс не снялся где-нибудь в фотосалоне. Словно он боялся ненароком показаться на профессиональной фотографии лучше, чем в жизни, и тем самым обмануть ту, кто поглядит на этот снимок.

Но фото было цветное и хорошего качества. Стэнли Спрингс сидел в кресле с книгой в руках в комнате, заставленной толстыми томами в кожаных переплетах, в библиотеке своей, наверное. Я даже смогла рассмотреть заглавие увесистого опуса: том Джека Лондона. Что ж, может быть, у нас окажутся общие вкусы на литературной почве, я тоже люблю американских классиков.

Поймав себя на этом рассуждении, я ужаснулась: как легко я уже пытаюсь примерить свою жизнь к жизни этого совершенно, если не считать письма, незнакомого человека. Но я вновь взглянула на фотографию, и мысли, перегоняя одна другую, вдруг стали возникать, как незваные гостьи.

Брюнет, карие глаза. Это хорошо: он совсем, ни одной черточкой, не будет напоминать мне о Косте. Ему уже за сорок, у нас разница в возрасте целых двадцать лет: значит, будет мне в какой-то мере и отцом. Кажется, он усталый, ему одиноко. Но ведь и я устала, и мне одиноко тоже. Разве нет? Может быть, ответить ему? Написать? И ни на что не надеяться? Просто хорошо было бы знать, что где-то там, за семью морями, есть человек, который тебя знает, который так же, как и ты, пережил трагедию и может тебя понять. Вот и все, я больше ничего от него и не жду. Пусть он просто знает, что в России, в городе Ершове Саратовской области, который на карте мира, конечно, не найдешь из-за ничтожной величины, живет Катя Лазарева, которая понимает его и сочувствует ему.

Вернувшись домой, оживленная разрумянившаяся Лена застала меня сидящей за столом и усердно дописывающей ответ на письмо на восьми страницах убористым почерком с низко перечеркнутым английским «t». Хоть почерки у нас с мистером Спрингсом различаются, в остальном же для «первого заочного свидания» нашлось слишком много общего.

* * *

— Послушай, но это же бредовая идея, — твердила Лена.

Я упрямо наклонила голову.

— Мне так не кажется.

— Ну, послушай, — почти умоляла Лена. — Он же вдвое старше тебя!

— Ну и что?

— Как что? Да что у тебя может быть с ним общего? И ведь он американец! Да я до конца жизни буду себя проклинать за то, что вообще это письмо попало тебе в руки! И угораздило же меня! Послушай, когда тебе исполнится сорок, он будет уже развалиной! Ну скажи мне, зачем тебе такой нужен?