Виринея, ты вернулась?

Как всегда, ничего не вышло. Пятнадцать лет прожито без единой улыбки. Он так ждал этого момента, верил, что когда-нибудь сможет выражать эмоции по-человечески. Но сейчас ему показалось, что можно жить и без улыбок. Было страшно. Вот только Оле он ни за что не признается.

– С этим жить еще страшнее, тем более я хочу в театральный, – упрямо сказал он.

– Ты прости меня, я не хотела тебя обидеть, но я действительно ничего не заметила, – залопотала Оля.

– Да ладно, – присвистывающим голосом возразил Сашка и стал выразительно тыкать куда-то в скулы, губы и даже лоб, – вот, вот и вот. Разве не видишь, что мышцы полностью атрофированы? Они не двигаются. Я не могу улыбаться.

– Я думала, это просто строение такое, – попыталась возразить Оля.

Сашка бессильно опустил руку и сжал ее в кулак. Он видел свои фото из детского сада, тогда все было еще ужасней. Признаться, мама много сделала, чтобы придать ему человеческий вид – электрофорезы, лечебная гимнастика, дарсонваль. Сашке вдруг пришло в голову поэтическое сравнение.

– Мы как красавица и чудовище, ты вылечишь меня аленьким цветочком, – усмехнулся он.

Но Оле было не до смеха. Она почувствовала его страх, и ее стала бить крупная дрожь. Сашка заметил это и поднял руку, привлекая ее к себе. Поколебавшись, Оля кивнула. Сашка опустил руку на Олино плечо и прижал ее к себе. Дрожь постепенно утихла. Было ли причиной тому жаркое Сашкино тело или еще что-то, но она сразу же почувствовала себя спокойнее.

– Я боюсь, – призналась она, – а вдруг я что-то не так сделаю?

– Глупости, мама говорит, что у тебя талант. Я готов. Можешь ставить на мне эксперименты. Ты потом посмотри еще в своей книге, можно ли что-то выпить, чтобы мускулы нарастить?

Оля рассмеялась:

– Протеин из магазина спортивного питания.

– Нет, я серьезно. – Оба снова вернули в общение шутливый дружеский тон. – Я качаюсь, качаюсь, а мышцы не растут.

– Ешь мало углеводов, – рассудительно сказала Оля.

– Да я макароны каждый день по две тарелки в себя запихиваю, вечером еще кашу рисовую могу съесть.

– Значит, что-то с мышечными волокнами. Этому легко помочь.

Оля притихла. Так они и просидели в обнимку до возвращения Даши. Но, едва заслышав, как хлопнула калитка, оба, не сговариваясь, отпрянули друг от друга.

– Ты можешь воспользоваться моей кухней, – радостно объявила Даша, выкладывая на стол маленький пакетик. – Сухая спорынья, собранная вместе с зараженной рожью. Тебе помочь?

– Мама, где ты ее взяла? – удивился Сашка. – Она прямо так и растет, засушенная в пакетике?

– Нет, у нашей семьи в проклятом лесу когда-то была избушка, где хранятся травы, – быстро ответила Даша, – это осталось еще из старых запасов.

– Вы и правда были ведьмами? – поразился Сашка.

– Не говори глупости, – шикнула Дарьяна и обратилась к Оле: – Тебе чем-то помочь?

Оля покачала головой и встала.

– Нет, спасибо, я сама. – Она даже не задумывалась, почему так сказала. Просто знала, что надо сделать все самой.

Прихватив с собой толстый талмуд, Ольга удалилась на кухню, где Даша уже положила на мраморную рабочую поверхность несколько листков камфары, медную ступку, пестик и старую чугунную кастрюлю с толстым дном. Сашка последовал за девочкой. Оля немного помедлила в дверях, замешкавшись. Мамин отвар она выпила неделю назад и снова начала ощущать, как подступает страх перед замкнутым пространством.

– Все в порядке? Знаешь, ты не обязана это делать… – нахмурился Сашка.

– Нет, это ни при чем. Я просто… просто не люблю замкнутое пространство, но это ничего.

– У тебя клаустрофобия?

– Да. Ты иди, я сама.

Оставив Олю колдовать на кухне, Сашка присоединился к матери. Даша внимательно посмотрела на сына:

– Ты уверен?

– Мама, я уверен, – кивнул он и посмотрел в сторону, стараясь прогнать все лишние мысли. Даша нервно хрустела пальцами, а потом встала и направилась в глубь сада. Володя ей никогда не простит, если… Никаких «если».

Отвар был готов через пятнадцать минут. Оля принесла его Сашке в простой фарфоровой чашке, которую отыскала на кухне. Тот замер буквально на секунду, принюхиваясь к запаху, как больная собака принюхивается к еде, предлагаемой подозрительно сердобольным человеком. Затем зажмурился и выпил залпом. Открыл глаза и посмотрел на Олю.

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила та.

Сашка молчал, словно прислушиваясь к тому, что происходит внутри.

– Саша? – Даша быстрым шагом вернулась на веранду и посмотрела на сына. Тот молчал и не двигался с места. – Саша? – в легкой панике снова потребовала она.

Оля кинулась к парню:

– Саша, скажи что-нибудь!

Сашка поднял глаза на Олю и Дашу, сделал странное движение правым уголком рта. Еще раз и еще раз. Оля прижала руки к лицу, чтобы не заорать от ужаса. Похоже, у Сашки лицевые спазмы. Что она сделала не так?

Странное движение участилось, к правой стороне присоединилась левая. Сашка кривился, странно дергался, гримасничал, а потом, сначала неуверенно, а затем все шире и шире он улыбнулся:

– Спасибо, Оля.

Увидев первый раз в жизни улыбку сына, Даша разрыдалась.

Глава 71