Вирши

Вполне самостоятельный раздел «ученой поэзии» Симеона образуют стихотворения с философско-богословским содержанием: «Aenigma» («Загадка»), «Sokrates» («Сократ»), «3 prawa...» («3 права...»), «Czistości stróżów 6» («Чистоты стражей 6»), «Triumph cierpliwości...» («Триумф терпения...»), «Fiat mihi secundum verbum tuum» («Да последую слову твоему») и ряд других. Это и не удивительно, ибо в системе средневековой схоластики богословию принадлежало самое почетное место. Однако в центре внимания ученого поэта неизменно стоял Человек, вопросы его природы, его воспитания и обучения. В эпиграмме «Widok żywota ludskiego» («Картина человеческой жизни») излагается схема деления человеческой жизни на пять шестнадцатилетних периодов, и по каждому периоду дается практическое наставление: чем следует заниматься, о чем думать, к чему стремиться. Желавший воспользоваться этими рекомендациями получал универсальную программу действий — от первых шагов до смертного часа. Развернутая эпиграмма «Początkowi zabiegaj» («Старайся пресечь вначале») содержит подкрепленное примерами и сравнениями рассуждение о необходимости самого серьезного отношения к изначальному обучению и воспитанию детей. Естественно, важнейшими тут оказываются проблемы нравственности, этики поведения. Они же становятся ведущей темой стихотворений типа «Nobilitas гага» («Благородство редкостно»), «Parentibus par gratia reddi nequit» («Родителям равной любовью плати, негодник»), «Na leniwca» («На лентяя»), «Na pijanice» («На пьяницу»), «Na grzesznika» («На грешника») и прочих. Их особенностью является некоторая абстрагированность в трактовке поэтом этического идеала. Со временем, когда основным объектом дидактики Симеона сделаются царственные ученики, этот идеал конкретизируется по принципу сословной иерархии и для самой высокой ее ступени будет выражен в духе идеологии просвещенного абсолютизма.

Школьная поэтика XVII века допускала использование для передачи «серьезных» идей шутливого тона, замысловато-забавных форм. Главное, чтобы проповедуемые идеи доходили до сознания читателя («sic movere et delectare, ut docere» — «увлечь и усладить так, чтобы научить»). И Симеон охотно использовал шутку, шутливую притчу, решая дидактические задачи. Сравним стихотворения «Trudno wszystkim ugodzić» («Трудно всем угодить»), «Pieszczota dziatek» («Ласкание детей»), «Wzgarda godności i czci pragnienie» («Презрение достоинства и почета желание»). Обращался он также к стихотворным курьезам, составляя вирши-палиндромы или «перевертыши («Cancer» — «Рак», вирши-асиндетоны, основанные на накоплении многих значений ключевого слова («Homo» — «Человек») и т. п. Правда, в ранней польско-латинской и, в целом, в ученой поэзии Симеона изысканные формы представлены весьма слабо. Что же касается ее стиля, то можно сказать, что он неровный: некоторые ученические стихотворные произведения написаны поэтом в совершенно классицистическом духе, таковы — «4 świata wieku» («4 эпохи»), «О czterech części rocu pogody» («О четырех временах года»), «8 dziwów świata» («8 чудес света») или «Rzemiosła zrzędne, a uczciwe» («Ремесла строптивы, но достойны уважения»). Между тем к традиционной барочной образности приближаются польские эпитафии Симеона. И уже подлинный образчик барокко являет стихотворение «Czasu odmiana y różność» «Переменчивость и многообразие времени», где в символико-аллегорических подробностях обрисован «воз (точнее, тележный поезд) жизни», а античные мифологические персонажи сведены с библейскими и с героями средневековых рыцарских романов. С названным стихотворением тематически перекликается меньшее по объему и потому не столь перегруженное аллегориями «Odmiany wszech rzeczy ludzkich» («Перемены всех дел человеческих»). Высказываемые здесь мысли о «желанности мира» среди непрекращающихся войн, которые усугубляют всесокрушающее действие времени, созвучны настроениям многих барочных писателей XVII в.

* * *

Когда сегодня говорят о Симеоне-сатирике, обычно вспоминают его стихи «Монах» и «Купедтво» из «Вертограда многоцветного», хотя еще в Белоруссии им был написан ряд стихотворений сатирического содержания с совершенно конкретной направленностью. Это — антишведские политико-сатирические поэмы «Król szwedzki oficerów swych szuka...» («Король шведский офицеров своих ищет...») и «Desperatia króla szwedzkiego» («Отчаяние шведского короля»), затрагивающие события польско-шведской и русско-шведской — I Северной войны (1655— 1660), а также — «Виншоване именин пресвешченному... Амфиногену Крыжановскому (...)» и «Стихи утешные к лицу единому». Ирония «Стихов утешных...» не имеет, однако же, откровенно сатирической окраски, поскольку обращена автором на самого себя: