Вирши

В своей дальнейшей работе со сценическим материалом Симеон шел по пути все большего «обмирщения», автономизации и усложнения драматического сюжета. Более напряженной становилась динамика действия, увеличивалось число действующих лиц, атрибутов-символов, совершенствовались риторико-поэтические средства, хотя смысловое ядро, скрытый идейный движитель в его пьесах неизменно определялись этико-эстетическими принципами школьной драматургии. Именно они легли в основу замысла его трагедии «О Навходоносоре-царе, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженых», возникшей в результате оригинальной светской обработки популярного мартирологического сюжета «Пещного действа», а также его «Комедии притчи о блудном сыне». В последней пьесе религиозные мотивы особенно заметно осложнены сюжетными коллизиями авантюрно-романного типа, что диктовалось уже поэтикой придворного театра, театра по преимуществу светского. Симеон Полоцкий успел реализовать в его границах далеко не все свои возможности, но и то, что он сделал, дало ощутимый импульс развитию светской драматургии в России.

* * *

В поэтических руководствах «переходного» столетия много внимания уделялось лирике. Как же мыслили себе тогдашние филологи этот род поэзии? Здесь, как и в любых прочих сферах словесного искусства, символически соотносимого с творением мира божественным Логосом, действовала своего рода «табель о рангах». На первом месте в ней значились гимны в честь бога и святых, на втором — элегии, служившие для излияния скорбного религиозного чувства, на третьем — приветственные оды и панегирические послания[19]. Такое понимание лирики получило реальное отражение в поэтической практике писателей XVII в. И творчество Симеона не является тут исключением. Из его гимнописи, пожалуй, наиболее примечательны ранние польскоязычные акафисты — «Akaphist najświętszej Pannie, wierszami przełożony w roku 1648» «Акафист пресвятой Богородице, переложенный стихами в 1648 году») и «Akaphist do Pana naszego Jezusa Christusa» («Акафист Господу нашему Иисусу Христу»).

По сути дела, это стихотворные переложения гимнографических текстов, каковые Симеону могли предоставить киевские старопечатные издания акафистов 1625, 1629 или 1636 гг. Приступая к работе над ними, он, безусловно, воспользовался опытом подобных переложений, накопленным старшим поколением польско-латинских поэтов, о чем свидетельствует прямая цитация им отдельных строк стихотворной «Псалтири Давидовой» Яна Кохановского (1579), снабженная примечанием,— «по Кохановскому». Не исключено также знакомство Симеона и с другим поэтическим переложением гимнов названного автора — «Богородицами». Ориентация на высокие художественные образцы помогла белорусскому стихотворцу: его «Акафисты» выполнены энергично, с большим вдохновением, в изысканной поэтической технике, сочетают в себе 11-сложники с 13-сложным стихом и с имеющими внутренние рифмы «леонинскими стихами». Свой ранний польскоязычный опыт создания перифрастических гимнов Симеон со временем перенес и на церковнославянский язык. Сравним, к примеру, его «Стиси краесогласнии на Рождество Христово, глаголемый в церкви во славу... Бога». Вместе с тем, им составлялись вполне оригинальные стихотворные гимны: «Песнь Иоанну Богослову», «Песнь пресвятыя Богородицы святому Николаю Великому...»[20] и др.