Виртуальная история: альтернативы и предположения

Вторжение в Советский Союз предоставило Гиммлеру гораздо большее потенциальное поле деятельности. В связи с этим он дал профессору Мейеру три недели, чтобы разработать черновик документа, определяющего будущую германскую колонизационную политику на расширенной оккупированной территории. Конкуренция существовала даже внутри СС, поэтому 2 октября 1941 г. в своей речи по поводу вступления в должность рейхспротектора Богемии и Моравии, обращаясь к руководителям оккупационного режима в Праге, свои планы колонизации Востока обрисовал Рейнхард Гейдрих. В их основе лежали две различные этические установки. В то время как немцы должны были относительно порядочно обращаться с родственными народами, включая голландцев, фламандцев и скандинавов, на Востоке германская военная элита предполагала править “рабами” – “если выразиться радикально”, – которые стали бы рабочей силой для крупных проектов. Происходила бы своеобразная человеческая польдеризация. Внешняя стена солдат-фермеров все время сдерживала бы человеческие “азиатские паводки”. За первой линией обороны предполагалось возвести расширяющееся кольцо дополнительных “плотин”, начав с Данцига – Западной Пруссии и Вартегау, что обеспечило бы германскую колонизацию одного “пространства” за другим[942].

В конце 1941 г. Главное управление имперской безопасности (РСХА) СС предложило свою версию “Генерального плана Ост”, содержание которого можно определить на основании критической оценки, сделанной в апреле 1942 г. доктором Эрхардом Ветцелем, экспертом по расовой политике Министерства оккупированных восточных территорий Розенберга. План был рассчитан на тридцать лет после окончания войны. В нем определялась судьба Польши, Прибалтики, Белоруссии, отдельных областей Украины и “Ингерманландии” (окрестностей Ленинграда), а также “Готенгау” (Крыма). Разработавшие его сотрудники СС предполагали переселение до десяти миллионов немцев на оккупированный Восток, в то время как тридцать один из сорока пяти миллионов коренных обитателей этих мест планировалось депортировать в Западную Сибирь. Здесь Ветцель щепетильно поправил арифметику СС. В число упоминаемых сорока пяти миллионов человек, очевидно, входило пять-шесть миллионов евреев, с которыми “расправились бы” до эвакуации. Более того, учитывая такие факторы, как коэффициент рождаемости, численность местного населения на самом деле составила бы от шестидесяти до шестидесяти пяти миллионов человек, из которых от сорока пяти до пятидесяти одного миллиона подверглись бы “переселению”. Доли депортируемого населения разных национальностей по плану различались. Так, предполагалось “эвакуировать” “от 80 до 85 процентов” поляков (от двадцати до двадцати четырех миллионов человек). Ветцелю не понравилась мысль о создании Великой Польши в изгнании, особенно потому, что польское присутствие вызвало бы враждебную реакцию сибиряков, которых он хотел настроить против великороссов. Рассуждая, как поступить с поляками – поскольку “совершенно очевидно, что нельзя истребить поляков, как евреев”, – Ветцель предложил альтернативную стратегию “поощрения” эмиграции интеллектуальных классов на юг Бразилии в обмен на репатриацию этнических немцев. Низшие классы поляков могли отправиться в Сибирь, которая после “вливания” других национальностей должна была стать денатурированной, “американизированной” сборной солянкой, отличающейся от соседствующей России. Вместе с поляками на Восток предполагалось выслать 65 процентов украинцев и 75 процентов белорусов. Ветцель осуждающе заметил, что в плане РСХА ничего не говорилось о русских. Он же, напротив, мог предложить целый ряд подробных советов, как сдержать плодовитость русского населения, которая казалась ему потенциальной причиной будущих войн. Помимо массового фабричного производства контрацептивов, он предложил переучить акушеров на специалистов по абортам и специально не давать необходимых знаний педиатрам, проводить добровольную стерилизацию и отменить все меры, направленные на сокращение младенческой смертности. Он завершил свои замечания наблюдениями о том, что климат в ряде зон, на которые распространялось действие плана, не подходил для переселенцев “нордической и фальской” расы, а потому посадка лесов в украинских степях, возможно, сделает их более пригодными для жизни[943].