Виртуоз (в сокращении)

Мне кажется, что пятиться по этому коридору я буду вечно. На лестнице слышны шаги. Надо принимать решение. Прыгать в окно? Но должен же быть другой выход. Я заглядываю в ванную, затем во вторую спальню. Захожу внутрь и тихо закрываю за собой дверь. Здесь есть высокое окно в торцовой стене дома. На высоте тридцати футов над землей.

Так. Думай. Никто не знает, сколько нас в этом доме. И это мне на руку. Я подхожу к двери затаив дыхание и прислушиваюсь. Проходит одна минута. Две. Если кто-нибудь откроет эту дверь, думал я, я спрячусь за ней, а потом попробую застигнуть его врасплох. Это мой единственный шанс.

Еще минута. Наконец голос из коридора:

— Сдаюсь! — Это Трепач. — Только не стреляйте, ладно? У меня нет оружия.

Открывается дверь. Шаги в коридоре.

— Видишь? Никакого оружия, старина! Я сдаюсь. Твоя взяла.

Внезапно с другой стороны доносятся тяжелые шаги, они быстро приближаются.

— Эй, подожди! Без глупостей, хорошо? Стой!

Только что я стоял за дверью, а уже через секунду она слетает с петель и отбрасывает меня назад. Сверху тяжело падает Трепач, цепляясь за меня, словно я могу защитить его. Я вырываюсь, он вскакивает и поворачивается к двери. И замирает на пороге: прямо перед ним стоит неизвестный с дробовиком. На серой куртке — серебристый жетон. Но это не коп. Он из частной охранной компании, и двуствольное чудовище в его руках нацелено прямо в грудь Трепачу.

Я вижу лицо охранника. Уродливое и багровое. С тошнотворной ухмылочкой человека, которому наконец-то представилась возможность пострелять в живых людей.

И в ту же секунду… Трепач хватается за пояс. Раздается грохот, похожий на несколько звуков, слившихся воедино, что-то твердое и металлическое ввинчивается в воздух с такой силой, что у меня звенит в ушах. Половина головы Трепача вдруг исчезает. Не разрывается, не разлетается на куски — ее просто больше нет. Тело еще стоит, словно не понимает, что произошло. Потом начинает крениться вбок, оседать, ноги сгибаются, а верхняя половина опрокидывается назад так, как никогда не падают живые существа.

Человек с дробовиком стоял и смотрел на него. Меня он заметил, только когда убитый уже лежал на полу. Я вжался в стену.

— Да ты еще сопляк, черт тебя дери, — процедил он.

Я так и не понял, означает ли это, что меня пощадят. И словно отвечая на мой немой вопрос, незнакомец переломил дробовик и полез в карман за патронами. Оттолкнувшись от стены, я бросился вперед и с разбегу врезался в него.

Он пытался отбиться прикладом дробовика, но тот был переломлен пополам и потому держать его было неудобно. Я пригнулся, схватил его за ноги и дернул на себя. Потом попытался перескочить через него, но он успел поймать меня свободной рукой и хотел придавить ногами.

Я лягался, пока не высвободился, а потом бросился бежать по коридору и вниз по лестнице, рискуя упасть на каждом шагу. Внизу я поскользнулся на краю гигантской лужи крови, в середине которой валялся изуродованный труп Быка, но сумел сохранить равновесие. Грянул еще один оглушительный выстрел, люстра осыпала меня осколками разбитых подвесок.

Я рванулся в открытую дверь. Навстречу холодному воздуху. Второй незнакомец в сером вскинул руку, попытавшись ударить меня, но я уклонился, метнулся в сторону и побежал к деревьям.

Я мчался изо всех сил до тех пор, пока не зашло солнце. Наткнувшись на ручей, я смыл кровь с лица и рук. Отмыть куртку не удалось, и я снял ее, хотя было холодно. Блуждая по лесу, я слышал вдалеке завывания сирен и представлял, как полицейские пускают по моему следу стаю захлебывающихся лаем гончих и сами бегут за ними.

Наконец я вышел к какой-то станции. Перед ней ждало несколько такси, шоферы которых болтали, встав в кружок. Я сделал большой крюк и вошел на станцию с другой стороны, надеясь сесть на поезд до Нью-Йорка.

Я сел, прислонившись спиной к холодной кирпичной стене, и стал ждать. Должно быть, от скуки я задремал, потому что следующим, что я помню, был скрежет тормозов остановившегося поезда. Он стоял прямо передо мной, огромный и гудящий. Открылись двери, начали выходить пассажиры — в основном прилично одетые мужчины и немногочисленные женщины. Только тут я сообразил, что этот поезд направляется на восток от города, значит, следует дальше в Коннектикут. Куда мне не надо. Я хотел вернуться домой, пусть даже считал домом комнатушку над китайским рестораном.

Пассажиры уже рассаживались по машинам. Включали фары и уезжали прочь. Некоторые подзывали такси. Я мог либо дождаться поезда, идущего на запад, либо сделать вид, что сошел с только что прибывшего. Слиться с толпой, выйти на стоянку такси и добраться на нем до города.

Я знал, что до Нью-Йорка отсюда меньше сорока миль. Не так уж много, особенно если показать таксисту деньги заранее. Встав в очередь последним, я дождался, когда человек передо мной сядет в такси и уедет. К тому времени на стоянке осталась всего одна машина. Значит, таксист будет рад любому пассажиру.

— Куда едем, сэр? — Таксист был чернокожий и говорил с мягким акцентом, наверное, ямайским.