Виртуоз

- Ты считаешь, что ты мужественнее меня, потому что думаешь, что я - нежное, ни на что не пригодное декоративное создание, - обвинил Драко. - Думаешь, я и в подметки тебе не гожусь. Думаешь, что я часами кручусь перед зеркалом, и так снисходительно к этому относишься… О, ты так добр, Гарри Поттер. Так благороден и великодушен.

Драко выпрямился, выпустив Гаррины запястья, отбросив их от себя, словно они жгли ему ладони.

- Не смей додумывать за меня то, о чем я думаю, - гневно ответил Гарри, попытавшись дернуться под Малфоем и скинуть его. Можно было схватить блондина за плечи и изо всех сил брякнуть им о пол, да еще и свалиться сверху, вышибая дух, но Гарри помнил, что он - аврор, что он значительно сильнее, он может сделать больно Малфою в любой момент… и потому он должен оставаться спокойным и не давать гневу выход. - А уж если ты думаешь о себе так, изволь не приписывать свои мысли мне!

Драко смотрел на него с непроницаемым, отчужденным выражением лица. Он неторопливо протянул руку и вытащил палочку из кармана аврора. Взмахнул ею и проговорил:

- Акцио вилка.

Было слышно, как хлопнул ящик шкафа на кухне, Гарри спросил у Малфоя, глядя на него напряженно:

- Что ты задумал?

Без слов Драко положил палочку ему на грудь и взял призванную из кухни вилку. Мельхиор…

Конечно; в этом доме никто не стал бы держать серебро. Цельнометаллическая вилка, потемневшая от времени и человеческих рук. Стандартный узор на рукоятке, длинные зубцы.

Что Драко собирался ей делать, выколоть Гарри глаза? Это был бы достойный конец для достойного дня, - раздраженно подумал аврор, лежа на спине и всё с большим нетерпением ожидая, когда же этот спектакль, наконец, завершится.

Драко сжал вилку с двух концов, согнул - костяшки у него от напряжения побелели - и завязал узлом. Покрутил ею некоторое время перед носом Гарри и разжал пальцы.

Вилка, повинуясь закону земного притяжения, упала вниз, больно ударив Поттера в ключицу.

- Что ты теперь думаешь об изнеженности и декоративности, а, Гарри? - с угрожающей ласковостью спросил Драко. - Ты по-прежнему считаешь меня ничтожным слабаком?

Хоть он и пытался выглядеть сдержанным и невозмутимым, выражение чистого триумфа пробивалось сквозь маску высокомерия и превосходства на его лице, глаза сияли вместо того, чтобы отливать арктическим холодом, а уголки губ подрагивали в тщетно подавляемой улыбке. В сердце у Гарри что-то дрогнуло; этот мужчина, способный гнуть железо (ладно, ладно, мельхиор), как медную проволоку, и не нуждавшийся ни в чьей защите, вызывал у него парадоксальное желание потянуться вслед, спрятать ярко сверкающий, ощетинившийся искрами огонек под свой купол, укрыть собой и дышать размеренно-ровно, как дышит медведица в феврале, прижимая во сне когтистыми лапами медвежат, пристроившихся к ее боку.

- Ты сильный и мужественный, - сказал Гарри, подавая Малфою завязанную узлом вилку. - А теперь разогни ее обратно.

Лицо Драко чуть-чуть потускнело:

- Это сложнее, - признал он, вертя приведенный в негодность столовый прибор.

- Ты уж постарайся, - с мягкой насмешкой проговорил аврор, - иначе Тонкс завяжет узлом тебя. А теперь слезь с меня, Драко, - Гарри потянул любовника за плечи, и тот покорно соскользнул, давая аврору возможность встать, - мне сегодня совсем не до игр.

- Гарри, - окликнул Драко, когда аврор уже был в дверях.

Поттер обернулся; блондин сидел на диване, держа в руках вилку.

- Как прошел день?

Гарри на секунду опустил глаза, думая, что же ему стоит рассказать. Но обо всем, о чем он промолчит, напишут завтра в газетах.

- Плохо. Я взорвал руку одной девушке. Она сейчас в Сент-Мунго.

Драко вздрогнул.

- Как это случи…

- Пожалуйста. Не спрашивай меня. Я не хочу рассказывать о своих проблемах. Понимаешь, это у меня в крови, это въелось в самые кости, - Гарри говорил умоляюще и виновато. - Свои проблемы я решаю сам.

- А. Понятно, - уронил Драко. - Ну что ж. Тем лучше.

Повисло тяжелое молчание.

- Ты очень сильный, - сказал Гарри. - Правда. - Он посмотрел на вилку. - Как тебе это удается?

Драко улыбнулся белозубой демонстрационной улыбкой, которую магглы показывают в рекламе «орбита» и зубной пасты; его руки птицами разлетелись в разные стороны, пальцы пробежались по воображаемой клавиатуре:

- Тренировки. Меня усадили за рояль в четыре года, а встал я только в одиннадцать. Не сказать, что и после мне давали о рояле забыть. Ты знаешь, что у пианистов очень сильные пальцы и накачанные кисти рук?

Гарри покачал головой:

- Нет.

- Ну так помни об этом и постарайся меня не доводить. Или я придушу тебя как-нибудь ночью во сне.

Гарри улыбнулся:

- Спасибо, что предупредил. Я буду спать вполглаза.

Он повернулся, чтобы идти в душ, но был остановлен тихим:

- Гарри… Не знаю, сочтешь ли ты это комплиментом… Ты такой же сильный, как мой отец.