Виртуозы лжи (СИ)

— И я решил тебе рассказать. Очень странный сон, мне ничего подобного раньше никогда не снилось. Ну, что такое — целовать вроде как тебя и в то же время себя?

Сна ни в одном глазу не осталось точно, иначе я бы уже запутался окончательно. Брат кусал губы, раздумывая над всем сказанным, я пытался переварить полученную информацию.

— Да это всего лишь сон, успокойся! — я прав. — Мало ли что присниться может. Или ты не всё рассказал?

— Всё, — он ответил спокойно, из чего можно было сделать вывод, что, правда, всё. — Просто осадок какой-то остался. И тебя, и себя…

Я подался вперёд и быстро коснулся губ брата.

— А сейчас как? Кого я поцеловал — себя или тебя?

Билл понял мою мысль. Его сон теперь очень хорошо уложился в голове, словно по полочкам. У меня даже нервы улеглись, но прежнее спокойствие всё равно не ощущалось.

— Да, точно, — Билл улыбнулся уголками губ. — От впечатлений, наверное.

Я кивнул, и рухнул на подушку, утянув Билла за собой. Он устроился рядом, неотрывно глядя мне в глаза. Брат робко скользнул рукой на мою талию, а я обнял его в ответ. Мы с ним очень давно вместе не спали, точную цифру и не назвать даже. Просто давно, а оттого необычно.

— Не заморачивайся, — напоследок посоветовал я и придвинулся ближе, так, что мы слегка ударились лбами.

На самом деле, вряд ли я теперь безоблачно засну, потому что сон Билла как-то намертво впечатался в сознание. Может, мы и не вспомним, когда проснёмся, но память обязательно вернётся при взгляде на соседнюю подушку. Я хотел заказать амнезию. Не знаю, почему, просто возникло желание этот рассказ забыть, он меня действительно взволновал, пусть я и не показал виду.

Билл размеренно дышал мне в шею, а я по старой детской привычке стал прислушиваться к биению его сердца. Меня тогда забавлял факт, что наши сердца в унисон бьются, вот я и слушал. Сейчас это успокаивает. Не представляю своей реакции, если бы было по-другому. Наверное… Нет, это невозможно представить. Наверняка, ощущения сродни тому, если ты просыпаешься, смотришь в зеркало, а там не твоё лицо. Что-то Билл меня затянул в эту тему с обменом тел. Но всё было как обычно.

Минут через пять — а я всё не мог заснуть — по стеклу забарабанил дождь, значит, скорее всего, будет пасмурная и неприветливая погода. Плохой из Билла предсказатель, не срубить нам с него денег.

7

Я проснулся с мыслью о ночном разговоре. Зря понадеялся хоть на минуту забыть то, о чём мы говорили. А сейчас мне становилось ясно, что просто так это не отпустит. И меня ведь волнует совсем не сюжет сна, просто Билл натолкнул на определённые размышления, которым раньше не было места.

Я всегда утверждал, что наши неоднозначные для чужих глаз прикосновения и действия являются для нас самих чем-то привычных, не выходящим за границы, потому что мы так живём, и с этим ничего не поделать, да и делать-то не нужно. Теперь задумался. Может, всё-таки нужно? Ну, вот что со всем этим дальше будет? Мы не отходим друг от друга слишком далеко. Если расходимся, то не больше, чем на пару часов. А ещё мы имеем довольно странные потребности в качестве не менее странных поцелуев, которые заводят с пол-оборота, что заставляет немедленно прекратить представление, дабы не сойти на какую-нибудь левую дорожку. Как с такой сумасшедшей привязанностью можно жить дальше? Мы заключили себя в клетку, не понимая этого, нам уютно в таком положении, мы не хотим ничего менять… А жизнь-то проходит. Проживаем её бок о бок друг с другом, не принимаем в свой мир никого, мы закрыты от планеты, хотя, разумеется, общаемся. И несмотря на всё вышеперечисленное, во мне не появилось желания что-то изменить, куда-то уйти часов на пять, чтобы доказать и себе, и Биллу — мы можем быть отдельными, мы близнецы, но не сиамские. Кажется, это называют предрешённой судьбой, когда свернуть с дорожки уже нельзя, да и не хочется, вопреки всем мыслям, копошащимся в черепной коробке.

Я спустился пониже на подушке, чтобы оказаться на одном уровне с лицом Билла. Ресницы у него слегка подрагивали, наверное, опять что-то снилось. Пусть забудет, я теперь боюсь его снов. Мой брат — самое настоящее совершенство, он мне просто нереально нужен. А ещё откуда-то взялось желание его целовать. Со вчерашнего вечера взялось, но я виду не подавал, по-моему, мною что-то завладело. Особенно если вспомнить сновидение брата. Себя целовал… Это не просто необычно.

Я поднялся с кровати и направился в ванную. Там зеркало, надо бы поработать фантазией и оценить озвученное ночью. Я сказал Биллу какую-то чушь. Всегда утверждали, что мы одно целое, следовательно, между нами разница только внешняя, характерами различаемся. Надо сказать, различаются всего несколько черт, но различаются так сильно, что и общая картина для окружающих резко меняется. То есть целуя друг друга, мы целуем себя — вот смысл моих слов. А от этого вывода энтузиазма я в себе не находил.