Виртуозы лжи (СИ)

Я воинственно встал на кровати, наигранно высокомерно взглянув на Билла, который машинально поднял голову. Думаю, такое положение вещей ему не очень по душе пришлось, иначе он бы не дёрнул меня за ногу так неожиданно, что я рухнул обратно, причём довольно смачно. Если не нравилось, мог бы сам встать, а у меня уже всё болит от долгого сидения.

— Ты, между прочим, всегда соглашался!

Сейчас обидится.

— Я соглашался, потому что все предложенные мною варианты ты отклонял, то есть нам не оставалось ничего, как делать всё по твоему требованию. Ты мною вертишь, как хочешь, — последнее попробовал сказать фальцетом. Лучше бы не пробовал.

Билл заржал, видимо, над моими попытками, и я шутя толкнул его в бок. Правду надо принимать, какой бы печальной она ни была, а Билл этой способности напрочь лишён, поэтому и врёт часто. В основном окружающим, мне может даже не пытаться — всегда понимаю. Но мой брат упрямый, как баран, поэтому изредка практикуется, наверное, проверяя, разучился я в его глазах ответы видеть или нет. Зря надеется.

— Знаешь, что, несчастный ты мой? А вот захочу, и полетим на Мальдивы, ясно?!

На этом моменте я обязан был испугаться. Но меня в детстве учили, что мальчики должны быть смелыми, с тех времён прошло много лет, а мужественность у меня до сих пор прибавляется.

— Не стращай меня, а то один полетишь.

Билл мгновенно расцвёл, забрался на кровать со всеми своими конечности, поджал под себя ноги, повернувшись ко мне.

— Это «да»? — восторженно спросил он.

Чем бы дитя не тешилось… Я не умею идти против него, пусть он хоть ещё сорок раз затащит меня на эти чёртовы Мальдивские острова, похоже, всегда буду соглашаться. На моём лице появилась снисходительная улыбка, и я официально заявил:

— Да, я согласен лететь с тобой на Мальдивы.

Вот вам и Ибица. Простите меня, парни. Я бы лучше на Ибицу отправился, но это чудовище не даёт мне и шагу спокойно ступить, всегда что-нибудь выкинет.

— Так бы сразу! — удовлетворённо ответил Билл.

Что? Я думал, он кинется мне на шею с криками «Я обожаю тебя, Том». Какая замечательная благодарность моей снисходительности. Сейчас как передумаю, будет знать. В этом весь Билл.

Я раскинулся поперёк кровати, утянув его за собой. Близнец беспрекословно лёг рядом, только на бок повернулся, с улыбкой разглядывая моё лицо. А меня почему-то охватило такое лёгкое волнение, мечущееся внутри, точно в клетке, и сердце быстрее забилось. Это повторяется из раза в раз. Я не могу привыкнуть, когда Билл не просто рядом. Не знаю, как объяснить, но сейчас он не просто лежит на одной кровати со мной. Мы же только что на ней сидели и ничего. Сумасшедшее чувство, такое восхитительное, что я ради его повторения на многое готов. Вот только ничего из того, на что готов, не делаю.

Билл потянулся ко мне, замер в каких-то сантиметрах от лица, а я и шевелиться не смел. Может, нужно было хоть как-то проявить инициативу, но у меня всё свело от волнения, а двигаться я и подавно не мог. Брат улыбнулся и коснулся моих губ, захватил верхнюю и тут же отпустил. А мне не оставалось ничего, кроме как умереть, потому что было мало. Я притянул его к себе, всё-таки активизировав двигательные процессы. Мы целовались совсем невинно, без языков, просто лаская губы друг друга, а внутри всё равно скакали в ненормальном хороводе нервы, в висках стучал пульс, выбивая дробь покруче тех, на которые способен Густав. А Билл, видно, увлёкся, он принялся покусывать мои губы, явно напрашиваясь на что-нибудь посерьёзнее. Если честно, самому хотелось хотя бы просто дотянуться до его пирсинга, меня всегда разряд от этого металла прошибает. Брат с готовностью приоткрыл рот, когда понял мои намерения, и я не медля завёл игру с его языком. Жутко хотелось улыбнуться, потому что чаша эмоций у меня внутри переполнилась очень обстоятельно. Я провёл рукой по щеке Билла, убедившись, что он сходит с ума не меньше, горячий до безумия, казалось, может обжечь. То, что хватит нам развлекаться, мы поняли одновременно, резко оторвавшись друг от друга. Вот так всегда. Шаг влево, шаг вправо, и всё прерывается, нельзя же так. Я часто дышал, а сердце и не думало успокаиваться, и его удары раздавались во всём теле.

Билл выдохнул и позволил себе улыбнуться, так счастливо, так здорово… Его улыбка бесценна, а про глаза я вообще промолчу. Он у меня восьмое чудо света, и весь мой. От сознания последнего сладко заныло в груди. Билл как-то смущённо посмотрел на мой пах и тут же отвёл взгляд, устраиваясь рядом.