Виртуозы лжи (СИ)

И я уверенно могу сказать, что в тот день нам не сносило крышу, мы находились в здравом уме и прекрасно понимали, что делали. Если наш первый раз можно было списать на какое-то помутнение, то это являлось общим, не высказанным вслух решением. Да я бы и не произнёс его тогда, поэтому во мне бегло проскользнула мысль о том, что всё-таки хорошо понимать и быть понятым без слов. Эти звучащие буквы порою серьёзно засоряют атмосферу, отвлекают от того, что по-настоящему важно.

Если бы меня понимали без слов все, не только Билл, то я бы мог бесконечно молчать. Но в таком случае явление понимания перевелось бы в ранг чего-то обычного, что находится сплошь и рядом. Я рад за тех, кто может похвастаться тем, что с ним находится действительно понимающий человек, а название тогда будет одно — близнец. Всё очень просто.

Я не обличал в слова то, что мы осознали, мне и сейчас это ни за что на свете не выговорить. Нужно лишь чувствовать, так гораздо яснее, и все вопросы мигом отпадают. Слова лишние, слова всего-навсего развлекают. Мы нуждаемся в общении — мы говорим, мы хотим передать какую-то информацию — мы говорим. Кому-то времени не хватает, а ведь так много мы тратим на то, чтобы расписать это, это и это, а сверху ещё мнение по поводу добавить.

Билл не спал. Лежал рядом и купался в этом мгновении. Мы оба находились в такой паузе, когда человек не осознаёт, что думает. Ведь не думать невозможно. Есть выражение «в голове пустота». Какая пустота? Мыслительный процесс не останавливается ни на секунду, а в такие вот моменты внутреннего вакуума, мы думаем о том, что ни о чём не думаем. Полный бред.

Я когда-то чувствовал истеричное счастье, как-то болезненно заполнявшее всё существо. Меня словно не хватало для него. А теперь появился ещё один сосуд, с которым я этим счастьем и поделился. Причины внутренней истерики объяснились. Словно тяжёлую болезнь, наконец-то, удалось перебороть, начали действовать невидимые таблетки.

Одни своё счастье берегут, прячут от остальных, чтобы не улетело, чтобы не растворилось в воздухе, едва почуяв свободу. Я просто взял и поделился. Не с человеком с улицы, ни с другом, я поделился с Биллом. Он вообще ни под какое определение не попадал. Мой вполне светлый разум почему-то не получал другой информации, забыл об оставшихся проблемах и неоговорённых деталях. Он, в конце концов, забыл, что ложь никуда не делась. Но об этом позже. А тогда мы с Биллом были счастливы. Так просто.

* * *

— Ну, если мы сейчас сорвёмся в школу, то, возможно, успеем застать там Георга. Ему в первую очередь надо всё объяснить, — вещал Билл, находясь в активных поисках какой-то куртки.

Я даже не понял, чьей — моей или его. В принципе, это не особо волновало, в тот момент я бы, наверное, согласился нацепить даже его летнюю кожаную тряпку. Из меня вырвался лёгкий смешок.

— Билл, представь меня в своих шмотках.

Я поднялся и попытался изобразить походку брата, старательно стреляя глазами. Он довольно оскорблено на меня посмотрел, по всей видимости, актёр из меня выходил плохой.

— Том, а давай последний раз.

Мы договорились. Договорились, что больше не будем лгать, что эти кампании в недалёком, но прошлом, которое со временем уйдёт. Нужно научиться жить честнее, искренность на самом деле имеет очень высокую цену. Но, положа руку на сердце, я могу сказать, что тогда мы ещё лгали. Это не несло вреда окружающим, да даже нам вреда не несло. Но ложь присутствовала, лёгкая и практически незаметная. Мы не обращали внимания и успешно обходили её стороной.

— Ну, ведь всё равно отличить можно — по голосу, по росту хотя бы.

— Выдадим тебе что-нибудь с каблуками. Том, ну, пожалуйста, — принялся канючить Билл. — Тебе сложно, что ли? И никого мы не обманем, просто сначала проедемся в таком виде, потом пройдёмся.

Я хотел посмотреть на Билла в моей одежде, увидеть идентичного мне человека именно идентичным мне, без всяких послаблений. Но я не горел желанием переодеться для этого в узкие шмотки близнеца. Балансировал на гранях, взвешивая «за» и «против». Охота увидеть идентичность пересилила.

— Но парней мы не обманываем. Чёрт, ты думаешь, это самый лучший расклад, при котором нужно извиняться?

Улыбкой в большинстве случаев можно расположить к себе собеседника. Если твоя улыбка не похожа на усмешку идиота. В моей жизни и такие субъекты встречались. Они улыбались постоянно, уж такая мимика лица была, и этот лёгкий идиотизм на лице бесил, когда моё расположение духа оставляло желать лучшего.

— Возьмём этого буку юмором. Значит так, надеваешь это, — Билл принялся вытаскивать из шкафа свои вещи. — Это и мою куртку, что в прихожей висит.

Я с обречённым видом принял одежду, молча попрощавшись с собственным достоинством. На Билле это выглядит отлично, я не собирался тут его вкусы оспаривать. Но на мне…

— Возьми мои вещи у меня в комнате, на кровати лежат.