Вирус бессмертия

— Хочу выйти из группы… Двадцать пять лет назад с моей подготовкой и моими способностями я мог бы работать на лучшей из ядерных установок, мог стать ее руководителем или главой чисто исследовательской группы в университете. А где я буду через двадцать пять лет, считая с сегодняшнего дня? Нигде. Меня поглотит, как омут, безликая толпа ядерных физиков…

Нумеролог задумчиво покачал головой:

— Должен предупредить вас, что я не гарантирую успеха.

Острая боль разочарования охватила Зебатинского.

— Не гарантируете?! В таком случае, зачем эта реклама, для чего обещания помочь?

— Моя работа является вычислительной по своей природе. Поскольку вы имеете дело с атомами, думаю, разбираетесь в законах статистики.

— При чем тут статистика? — спросил раздраженно физик.

— Прежде всего статистика. Я математик и работаю математическими методами. Говорю это не для того, чтобы увеличить сумму гонорара. Она обычна — 50 долларов. Но вы ученый и можете оценить характер моей деятельности лучше, чем другие клиенты. Мне доставит удовольствие объяснить вам это.

— Я предпочел бы обойтись без объяснений. Бесполезно рассказывать мне о нумерологических ценностях шифров, их мистическом значении и прочих вещах. Я не считаю это математикой и не намерен вникать в суть вашего метода. Меня интересует только мое будущее.

— Итак, вы хотите, чтобы я помог вам при условии, что я не стану рассказывать о способе, который применяю. Я вас правильно понял?

— Совершенно правильно.

— Вы предполагаете, что я не нумеролог, лишь называюсь им. И не ошибаетесь. Я действительно не нумеролог, но мне необходимо это имя, дабы избавиться от подозрений полиции и психиатров (маленький старичок хихикнул). Шарлатаны вне подозрений. Честные люди берутся под наблюдение. А я математик, и честный математик.

Зебатинский иронически улыбнулся. Ему показались наивными слова старичка.

Нумеролог объяснил:

— Я создаю компьютеры. Я изучаю возможное будущее.

— Что?

— Заданные в достаточном количестве исходные данные компьютер после нужного числа операций превращает в формулу будущего. Допустимого будущего, естественно. Когда вы вычисляете движение ракеты, чтобы попасть в антиракету, не есть ли это будущее, которое вы предсказываете? Ракета и антиракета не придут в столкновение, если расчет был неправильным. Я делаю то же самое. Однако, работая с большим количеством переменных, избегаю ошибок.

— Значит, и мое будущее предскажете точно?

— Приблизительно. Придется модифицировать исходные данные, изменив ваше имя. Я введу их в действующую программу. Затем испробую другие варианты имен. Изучу каждое модифицированное будущее и найду одно, более обозримое, чем будущее, которое сейчас лежит перед вами. Или нет, позвольте изложить это иначе. Я найду для вас будущее, которое содержит более высокую возможность компонентного обозрения, чем то, которое открывается перед вами теперь.

— Но зачем изменять мое имя?

— Это единственное изменение, притом самое простое. Другие, более значительные изменения приведут к стольким новым переменам, что я не смогу в дальнейшем интерпретировать результат. Моя машина пока еще несовершенна. Во-вторых, это мотивированное изменение. Я не имею права изменять ваш рост или цвет ваших глаз, или даже ваш темперамент. А вот имя изменить обязан. Имена много значат для людей. К тому же это общепринятое изменение, которое делается каждый день.

— А что, если вы не найдете лучшего будущего?

— Это риск, на который вы должны пойти. Вам не будет хуже, чем теперь, мой друг.

Зебатинский тревожно посмотрел на маленького старичка: «Я не верю ничему из сказанного этим математиком. Скорее я бы поверил нумерологу».

Старичок вздохнул.

— Такой человек, как вы, будет чувствовать себя более спокойно, зная правду. Считая меня нумерологом, вы бы не довели дело до конца, остановились на полпути. Принимая мой метод и доверившись ему, сумеете преодолеть препятствия и достичь цели.

Зебатинский заметил насмешливо:

— Если вы способны видеть будущее, то…

— То почему я не самый богатый человек на земле? — продолжил за Зебатинского старичок. — Не так ли? Но я богат в своих желаниях. Вы хотите признания, а я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я делаю свое дело. И мне нужно всего лишь немного реальных денег, которые я получу от людей, подобных вам. Помогать людям приятно, и, может быть, психиатр сказал бы, что это дает мне ощущение власти и питает мое Я. Итак, вы хотите, чтобы я помог вам?

— Сколько, вы сказали?

— Пятьдесят, долларов. Мне понадобится много биографических сведений, и я приготовил для вас образец. Боюсь, что все это покажется вам утомительным. Но если бы вы могли изложить их в конце недели и послать по почте, я приготовил бы ответ для вас к… (его нижняя губа отвисла, и он нахмурился, мысленно подсчитывая) двадцатому числу следующего месяца.

— Пять недель? Так долго?

— Обратившись к какому-нибудь мошеннику, вы получили бы ответ гораздо быстрее. Итак, договорились?

Зебатинский поднялся.

— Договорились. Пожалуйста, конфиденциально.