Вирус ненависти

Шелестов выругался. Чуть было не получили «языка», да еще добровольного. Эх, не успели, не повезло! Он услышал крики, это по-немецки Сосновский призывал эсэсовцев сдаваться, гарантируя им жизнь. Но немцы отстреливались ожесточенно, отходя назад, теряя одного за другим своих товарищей. Через минуту все стихло, и только откуда-то тянуло горелым. Сушняк тлел от разрыва гранаты, стелясь серым дымом по земле. Оперативники поднялись и пошли вместе с автоматчиками Боровича осматривать тела убитых и искать раненых. Никаких машин в лесу не было, никаких объемных вещей, контейнеров тоже не было, только оружие.

Одиннадцать тел стащили на поляну, в кучу побросали оружие. Двое тяжело раненных лежали с краю и им пытались оказать помощь. Но ясно, что такое ранение грудной клетки, а у одного и ранение головы, не дает им шанса выжить. Шелестов увидел, как Сосновский и Коган вдруг бросились к автоматчикам и присели у какого-то тела на корточки. Шелестов поспешил туда же и увидел, что раненый был одет в красноармейскую форму. Кажется, это тот самый, который хотел сдаться и просил по-русски не стрелять.

— Ты русский? Говорить можешь? — начал допрос Коган, пока солдаты пытались перевязать раненого, бинтуя его раны вместе с плотными тампонами. У этого человека в двух местах были пробиты легкие, изо рта текла кровь. Он кашлял и с надеждой смотрел на русских.

— Да, русский… я хотел сдаться, не хотел умирать с ними… меня заставили…

— Кто это, эсэсовцы? Откуда они?

— Из охраны концлагеря, меня взяли как переводчика, как проводника.

— Где вирусологи? — решил не терять времени Коган и стал спрашивать прямо. Раненый выглядел совсем плохо. — Где немецкие ученые, которые работали в концлагере?

— Ушли. Уехали они. Машину починили, и они уехали, а эсэсовцы остались прикрывать. Они знали, что вы по пятам идете. Они ненавидят вас, поэтому не сдались. И мне не дали…

— Куда вирусологи могли поехать, в каком направлении?

Коган с надеждой смотрел в лицо раненого, но тот уже, кажется, никого не видел. Глаза стекленели, он кашлял, брызгая кровью, и только хватался леденеющими пальцами за руки автоматчиков, которые его перевязывали. Коган продолжал задавать вопросы, пытаясь по мимике понять, что отвечает раненый, но тот вдруг вытянулся на траве, запрокинул голову и затих. Бойцы опустили его на траву и встали, вытирая руки травой. Подбежавший Сосновский остановился, глядя на тело, и покачал головой:

— Кончился? Жалко, мог бы многое рассказать!

— Немецкие вирусологи были здесь. Эти остались прикрывать их отход, — сказал Шелестов.

— Ясное дело. А мы с Виктором прошли дальше по лесу. Там следы от машин. Они ушли на юго-запад. Там край леса уже недалеко. Теперь ищи-свищи. На двух машинах они далеко могут уйти. Надо командование ставить в известность, пусть перекрывают дороги, пусть предупредят военных регулировщиков. Мобильные группы бы выслать по этим направлениям, да только пока командиры раскачаются, посадят людей, дадут задание, пройдет несколько часов. Опять вирусологи исчезнут.

— Самим надо думать, самим догадаться, где их искать, — согласился Шелестов. — Все, давайте к машинам!.. Борович, оставь пару бойцов с ранеными немцами. Мы пришлем представителей комендатуры и военную прокуратуру.

Инженер Сапунов контролировал укладку рельсов, потому что эта работа не только тяжелая, но и выполнена должна быть точно. Ладно, здесь можно обойтись без теодолита, потому что снимались изуродованные рельсы частично, а целые укладывались на их место. И направление, конфигурация железнодорожного полотна не меняется. Глухонемые и их «няньки» работали с натугой, еле справляясь. И понятное дело, тут крепкие мужики нужны, тягать рельсы, а у них пятеро просто заморыши, да три бабы.

Хотя одна из глухонемых откровенно привлекала Сапунова. Невысокая, ладненькая такая. Несмотря на мешковатую одежду не по росту, чувствовалось, что у нее и красивые ноги, и упругая аккуратная попка, и небольшая грудь, которая так приятно выпирала во время работы, когда женщина разводила руки в сторону. Да и на вид она была моложе всех остальных. Лет тридцать с небольшим, наверное. Сапунов смотрел на женщину и все время невольно представлял, как было бы неплохо ее обнять где-нибудь в укромном месте. «Больная, но, может быть, женское начало в ней заговорит, глядишь, и понравится, когда мужик обнимет. Хотя, может, их там, в доме инвалидов, и тискают мужики, чего стесняться? Эти вон, завхоз с электриком, не скажешь, что мужики робкие. А я без бабы несколько лет. Мне бы хоть такую пощупать», — думал Сапунов и снова стыдливо отводил глаза.

Инженер не спеша подошел к группе работающих, дождался, когда они побросают инструмент и усядутся отдыхать. Как раз в этот момент женщина остановилась в стороне, разглядывая свою ладонь. Видать, прищемила или кожу содрала на руке. Сапунов подошел к ней, осторожно взял ее руку в свои ладони и посмотрел на ссадину.