Вирусный маркетинг

Ночной дежурный настоял на том, чтобы сверить данные Натана с центральной картотекой гостей, прежде чем разрешить ему войти в здание. Через полтора часа поисков он наконец-то обнаружил фотографию Натана, а также список лекций, прочитанных им здесь восемь лет назад. Еще двадцать минут понадобилось на то, чтобы выписать пропуска на имя Натана Сёкса и его помощницы Лоры Дахан, и только после этого Натан смог вернуться за Иезавелью к машине.

«Мерседес» пуст.

«Куда она могла деться?»

Оружие по-прежнему в багажнике.

Свободный электрон.

Натан ждет десять минут, потом решает оставить в машине записку и идти в центр в одиночку.

Оружие в багажнике. Он пожимает плечами.

«Я даже пользоваться им не умею».

Он захлопывает дверцу машины и во второй раз за эту ночь поднимается по лестнице, ведущей в центр Шрёдингера. В кампусе по-прежнему ни души. На часах 4.35.

Меньше чем через три часа тут будет полно народа. Иезавель и Натан окажутся в безопасности.

На посту дежурного никого.

Может, ей все-таки удалось войти?

Беспокойство.

Главный вход открыт. Четверть часа назад он был заперт.

«Почему ты не дождалась меня?»

Большая аудитория. Шаги отдаются эхом, как в соборе. Дверь, первый коридор, вторая дверь, лестница. Из освещения только пара дежурных лампочек. Тишина. Никаких следов Иезавели, хочется развернуться и отправиться обратно к машине, ждать ее.

Смутная тревога.

Лабиринт из узких коридоров и прямых углов и, наконец, ведущая вниз лестница.

Табличка: «Институт Ива Дармана».

Натан прислушивается к окружающему безмолвию. Осторожно толкает створку двери. Скрипят плохо смазанные петли, зловещий скрежет. Полумрак. Дверь захлопывается с резким стуком. Гул работающего двигателя, тихий, едва уловимый. Натан, потерявший ориентацию в темноте, поворачивает голову влево. Через пару минут он начинает различать очертания мебели, предметов.

Чье-то присутствие.

По спине пробегают мурашки. Он на цыпочках идет на шум двигателя. Дверь, он берется за ручку, немного успокоившись. Сзади слышится шорох ткани.

— Иезавель…

Громче.

— Иезавель?

Натан отпускает ручку, решив вернуться назад, но его вдруг останавливает нечто цилиндрическое, упершееся в спину. Над ухом раздается приглушенный бас Тексье:

— Открывай дверь и иди вперед, только тихо.

— Где…

Сильный удар по голове.

— Я скажу, когда можно раскрывать рот… Пошевеливайся!

Они попадают во вторую комнату, залитую слабым желтым светом.

— Приятно наконец-то снова с вами встретиться…

Зловещая усмешка.

«Вы?»

…Иезавель.

Попались.

«Мы знали, что так будет».

Это и не могло кончиться по-другому.

Тексье указывает Натану на третью дверь справа, за ней обнаруживается очередная лестница, которая приводит их в плохо освещенный подземный блок — ряд белых комнат, разделенных стеклянными перегородками. В одной из комнат, спиной к ним, стоит пожилой мужчина. У его ног скорчилась Иезавель. Она без сознания.

Натан бросается к ней, но Тексье хватает его раньше, чем он успевает переступить порог.

— Что вы с ней сделали?

«Она мертва?»

Он поднимает голову. Перед ним профессор Ив Дарман. Круги под глазами, морщинистое, изрытое оспой лицо, расширенные зрачки, но в них все тот же, столь свойственный ему нездоровый блеск. Руки в хирургических резиновых перчатках.

Он улыбается.

Вступление к научному ужастику.

«Мое предположение подтвердилось».

Натан чувствует укол только в тот момент, когда иглу уже вынимают из шеи.

Туман рассеивается. Один ремень, второй. С него сняли часть одежды. Правая рука пристегнута, левая тоже. В вены против воли вливают прохладную жидкость. Едва заметное ощущение, смешанное с наполняющим комнату теплом. Натан пытается разглядеть, что его окружает.

«Лаборатория, Тексье, Дарман, младенцы».

Он лежит на койке, сверху нависают, уставившись на него, два расплывчатых лица.

Крысиная нора.

— Ие… за… вель…

Гул в ушах. Чудовищно трудно сосредоточиться.

Прохладная жидкость, текущая по венам.

— Иезавель?

Откуда-то издалека:

— Натан… мне…

Очень издалека:

— Натан… мне жаль…

Это Иезавель.

— Я должна была все предусмотреть.

Две крысы, стоящие над ним.

«Профессор Дарман…»

— Сердце выдержит еще час или два.

Медленно тянутся минуты. Целая вечность. Очертания предметов становятся четче. За мордами двух крыс — резервуары. Тела в резервуарах, конец пути. Справа, в клетке, Иезавель, со слезами на глазах. У ее ног безжизненное тело ночного дежурного. Он мертв.

«Что они со мной сделали?»

Хочется сказать Иезавели, показав на резервуары:

«Видишь, мы отыскали их».

Замешательство.

— Вы меня слышите?

Он моргает.

— Вы меня видите?

Его запястья касаются чьи-то пальцы.

— Нам пришлось вколоть вам немного успокоительного, чтобы сделать инъекцию.

«Какую инъекцию?»

Объяснения, ответы, боль.

— Меньше чем через десять минут вы сможете нормально разговаривать… Ваше сердце прекрасно перенесло шок…